Владимир Красиков - Русская философия today

Цитата о "задаче" скомбинирована из двух источников: Соловьев В. С. Национальный вопрос в России. Вып. 1 // Соч. в 2 тт. Т. 1: Философская публицистика. М.: Правда, 1989. С. 289; Соловьев В. С. Русская идея // Соч. в 2 тт. Т. 2: Чтения о богочеловечестве. Философская публицистика. М.: Правда, 1989. С. 246.

Даже у Чаадаева, наряду с нелицеприятной критикой, мы встречаем неожиданно-горделивое: "мы, так сказать, самой природой (? – В.К.) предназначены быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великим трибуналом человеческого духа и человеческого общества … Мы призваны решить большую часть проблем социального порядка … ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество". – Чаадаев П. Я. Апология сумасшедшего // Сочинения. М.: Правда, 1989. С. 150. Да, прав был Кавелин: "в нас аппетиты часто бывают развиты до болезненности, но нет ни охоты, ни способности трудиться". – Кавелин К. Д. Наш умственный строй // Наш умственный строй. М.: Правда, 1989. С. 314.

Известно, что большинство русских, религиозно настроенных философов, таких как Соловьев, Бердяев, Булгаков, Флоренский, как и великих, также религиозно философствующих литераторов (Достоевский, Толстой), очень сдержанно, если не сказать неприязненно, воспринимались официозом православной церкви. Однако они не отказывались эксплуатировать культурный капитал своих великих соотечественников.

Вышеславцев Б. Этика преображенного Эроса. М.: Республика, 1994. С. 9.

Европоцентризма или позиции "внешнего" наблюдателя, национального партикуляризма или "включенного" наблюдателя.

Термин "конструирование" означает выдвижение каких-то новых идей, в которые истово верит сам выдвигающий, всю жизнь посвящающий их активной наступательной пропаганде, миссионерству. Конструирование – полуосознанное, полубессознательное встраивание (корреляция) желаемого нового в имеющееся старое, преобразование, формирование новых привычек.

Скажут, есть народы, живущие еще в более суровых условиях. Несомненно, но эти народы лишь выживают: сил, времени и возможностей на созидание более отвлеченных от практических нужд форм культуры, которые, собственно, и ценимы как "духовная культура", не остается. По этой шкале "объема затрачиваемых на выживание сил" русские занимают место, весьма приближающееся к северным народам или же народам сельвы и пустынь, нежели к так называемым цивилизованным народам стабильно-теплых широт Средиземноморья, Индокитая или Центральной Америки. Причем мы говорим всегда о традиционных обществах: модернизация радикально изменила цивилизационные "правила игры".

Хотя трудно отрицать, что при прочих равных условиях эти склонности более часто и в более массовом порядке, чем у других народов, могут приводить к "обломовщине" и "маниловщине". Здесь мы скорее хотим обратить внимание на то, что причины вовсе не в мифическом исходном отвращении к активной добросклонной деятельности.

Опыт жизни поселенцев: немцев в Поволжье и Сибири (XVIII-XX вв.), китайцев в наши дни, – показывает, что с ними хотя и происходят какие-то процессы русификации в ментальном отношении, однако всё же отличные от наших: трудовая этика и культура способны давать иные, более отрадные – результаты. Правда, эти результаты получены в относительно тепличных условиях особого патронажа государства и в режиме "осажденной крепости" (особой этнической сплоченности и относительно отличном неблагоприятном окружении). Вывод: технологии и знания меняются, особенно последние столетия модернизации, но мысли мертвых (традиции) крепко еще держат умы живых.

"The speculative capacity of human mind, the ability to perceive logical relationships and general concepts". The Phoenix of Philosophy. On the meaning and significance of contemporary Russian thought by Mikhail Epstein.http://www.emory.edu/ INTELNET/ar_phoenix_philosophy.html #_edn1 Спекулятивная способность человеческого разума постигать логические отношения и общие понятия. Родовой признак российской интеллигенции – особо интенсивное проявление этого качества сознания, доходящего до уверенности в способности изменять реальность при помощи силы чистой мысли.

Впрочем, подобная отличность становится относительной, когда мы сравниваем нашу интеллигенцию, в истории которой возобладали радикальные, в основном левые, тенденции, с левыми же западными интеллектуалами, в основном которых Манхейм называл "свободнопарящей интеллигенцией". Другое дело, что на Западе они оставались в маргинальном положении "поденщиков революций".