Михаил Шлаен - Я и ты

Но, кажется, я забежал далеко, на годы вперед, и пора возвращаться к моему самому первому посещению лужниковской ложи прессы. К началу матча она заполнилась почти полностью. «Мержанов с Филатовым пришли. Надо бы спросить, что там в сборной делается», – услышал я разговор моих соседей. Мартын Иванович Мержанов был основателем и первым редактором еженедельника «Футбол», Лев Иванович Филатов, золотое футбольное перо, – будущий редактор. Я пытался распознать, who is who? Мержанов, я читал его биографию, фронтовик, был ранен, прихрамывает, он наверняка тот пожилой человек в коричневом костюме с палочкой. А Филатов рядом с ним в красивом твидовом пиджаке.

Кого без труда узнал, так это Михаила Михайловича Яншина, народного артиста СССР, одного из великих мхатовских «стариков». Его округлое лицо излучало само добродушие, а улыбка разглаживала морщины. А голос, которым столько мультиков озвучено, мимика, разве их с кем-то спутаешь. Э-э-э… Он медленно, растягивая слова, начинал любую фразу, будто копил в себе, что скажет дальше. Грузноватый, Яншин сидел рядом со входом в ложу; это было его постоянное место на всех встречах любимого «Спартака», и невольно разговор с ним заводился сам собой. Михаил Михайлович охотно поддерживал его. Нередко по соседству с ним можно было видеть Андрея Петровича Старостина, любимца столичной артистической богемы. Какая выправка, ни намека на сутулость, а как ладно сидит на нем костюм, манекенщикам на зависть. Их привязанность друг другу понятна: одно время Яншин был худруком театра «Ромэн», где играла супруга Старостина.

Ну а уж присутствие в этой теплой компании Николая Николаевича Озерова сам Бог благословил – Озеров ведь тоже мхатовец и почти весь театр вовлек в боление за «Спартак». Вот уж кто при всей общенародной любви и известности никогда не кичился своей популярностью, был ровен в отношениях со всеми, своим редкостным обаянием притягивал к себе людей. Мы ближе познакомились позже, когда я волею обстоятельств оказался на Пятницкой, 25, в отделе спорта Всесоюзного радиокомитета. Озеров немного косолапил, при ходьбе переваливался с боку на бок, словно ракеткой тянулся за ускользающим мячом. А может, при его грузности ему так легче было переносить центр тяжести. С возрастом это стало проявляться больше, а потом и ноги подвели, пришлось пересесть в коляску. Таким, в коляске, я видел его последний раз на каком-то спортивном празднике в ЦСКА.

Имена еще двух людей в ложе вызывали у меня трепет, они были для меня божествами. Слегка припадающий на левую ногу, неторопливый, без грамма лишнего веса в его-то возрасте, Юрий Ильич Ваньят из «Труда» отличался колкостью, хитрецой, резкостью в суждениях, и еще – он как-то по-особому, с переливами смеялся. Ему не чужд был взгляд вслед удаляющейся красивой женщине, в человеке бурлила жизнь.

…Сочи. Знойный июльский полдень. До начала Мемориала братьев Знаменских времени целый вагон и маленькая тележка. Где скоротать его? Ну, ясно где – на пляже. Расположились с Юрием Ильичом у самой кромки воды. Вдруг видим – объявляется Валентин Лукич Сыч, тогда он был заместителем председателя Спорткомитета.

– Не дай Бог, к нам подвалит, не избавимся от нотаций. То баскетбол, то футбол с хоккеем, сейчас легкой атлетикой голову заморочит.

И как в черноморскую воду глядел. Не раздеваясь, как был, в костюме, Сыч начал окучивать нас проповедью, как и что писать.

Я видел, как лопается терпение Ваньята и он начинает закипать. Зная его характер, сейчас точно вспылит.

– Лукич, мужик ты или нет? – резко оборвал он Сыча. – Раскрой глаза, вокруг столько прелестных женщин, наслаждайся, а ты о чем?

– Вы что, на баб приехали пялиться?

– А почему нет, если красивые? Энтузиазма добавляют.

Оставалось еще только пропеть знаменитую песню Бони из «Сильвы», но Сыч удалился и без нее, лишь вечером после соревнований прошил нас обиженным взглядом: ну что, налюбовались?

Материалов Ваньята откровенно побаивались, они были всегда остры и злободневны. Хорошо помню один из них: «Заслуженный ли мастер спорта Йозеф Сабо?» В матче киевских динамовцев с торпедовцами Сабо нанес тяжелую травму одному из автозаводцев. Юрий Ильич был уверен, что он сделал это не случайно, по неосторожности, в пылу борьбы, а намеренно. Сабо, блестящий полузащитник, умница на поле, с великолепно развитым чувством игры, извинился, конфликт был исчерпан.

Противоположностью Ваньяту был реактивный, постоянно в поисках чего-то нового, оригинального Борис Федосов, весь такой вальяжный, статный красавец. Они долго работали вместе, пока Борис Александрович не перекочевал в соседний дом, в «Известия». Это он придумал знаменитый хоккейный турнир и «Снеговика» на радость миллионам болельщиков. Авторитет и профессионализм Федосова привели его в кресло президента Федерации футбола СССР. Большой выдумщик, великолепный организатор, он обладал не только журналистским, но и писательским талантом. Какие прекрасные книжки про природу писал Федосов, уединившись в подмосковном известинском доме отдыха на Пахре. Уже годы спустя он дарил их, в тайне от меня, моей супруге, чем-то Ольга Борису Александровичу приглянулась. Наверное, тоже своей статью…