Владимир Плахов - Герои и героизм. Опыт современного осмысления вековой проблемы

В своих лекциях по эстетике, а также в философии права Гегель дает несколько определений героя и героического, суть которых сводится немецким философом к особому индивидуальному проявлению воли и сознания, причем главным условием такого проявления выступает свобода. Гегель указывает на важнейший признак героизма – всеобщее значение. Иначе говоря, действия индивида квалифицируются как героические только обществом и только в том случае, если они несут с собой определенное благо. Очевидно, что героизм имеет двойственную природу: социо-онтологическую (антропологическую) – напомним, что сам по себе поступок есть бихевиальный феномен и, соответственно, категория «поступок» есть категория антропологической бихевиологии – и аксиологическую, оценочно-ценностную. Поступок, действия субъекта обретают социетальный, то есть системный, социосистемный, статус и семантический статут «героических» исключительно с санкции общества (социума). Отсюда следует еще один важный вывод.

Герой, точнее его образ, понятия героизма и героического формируются в контексте культуры. Таков общесоциологический закон. Его можно назвать законом адекватности, имея в виду, что в каждой культурной системе семантика героизма, героического поступка, героического поведения утверждается либо спонтанно, естественно, либо декларативно, законодательным путем, а чаще всего и, как правило, одновременно – спонтанно и декларативно. Эта семантика заключает в себе меру, отражающую определенное социальное отношение к человеческой личности и ее поведению. Каждую культуру, кроме того, отличает только ей свойственный пантеон героев. Обращает на себя внимание и являющаяся достоянием каждой культуры иерархия героев и героизма, причем не только содержательная, но и ценностная (оценочная).

Нельзя не указать, наконец, и на такие факты, как доминирование определенного типа героя в качестве одного из средств (в ряду других) репрезентации культурной системы, причем этот доминирующий тип героической личности обычно ковариантен доминирующему этносу, а также вписанность героического поведения, героизма в доминирующий этос. Например, в средневековой Европе утверждается рыцарский героический этос. В фашистской Германии – фашистский этос со свойственными ему героическими образцами индивидуального и группового поведения.

Прежде чем рассматривать все эти положения более обстоятельно, отметим, что имманентным системным механизмом утверждения в каждой культуре адекватного ей героического этоса служит традиция. Но вместе с тем здесь важную роль играет и позитивное право (указы, уложения, законы, принятые официальной властью, и т. д.), а также каноническое право (сакральный канон).

Сформировавшийся в культурной системе и адекватный ей героический образ личности и личностного поведения органично связан с ценностными ориентирами, нравственными установками, особенностями социальной психологии, которые вместе с другими системными составляющими образуют объективную основу героизма как социокультурного образования. Далее мы специально рассмотрим наиболее важные для нас вопросы связи и соотнесенности феномена героизма и культурных систем. Здесь же отметим, что сравнительно-историческое изучение социальной действительности с точки зрения ее героики представляет собой серьезную научную задачу, в решении которой видное место принадлежит социологии. Поэтому мы не можем пройти мимо публикаций В. Зомбарта, следом за Ф. Ницше уделявшего теме героического, можно уверенно сказать, совершенно исключительное внимание, а в контексте наших рассуждений убедительно свидетельствующего не только об актуальности этой темы, но и воистину о ее вечной значимости, о чем, собственно, уже было сказано выше.

В работе «Торгаши и герои. Раздумья патриота» В. Зомбарт разводит английский и немецкий этносы, что весьма примечательно, по этосу, хотя сам Зомбарт употребляет по вполне понятным причинам термин «дух»: один (английский) – «торгашеский», другой (немецкий) – «героический». И вот что, в частности, пишет немецкий социолог: «Торгаш и герой – они образуют два великих тезиса, как бы два полюса ориентации человека на Земле. Торгаш… подходит к жизни с вопросом: что ты, жизнь, можешь мне дать? Он хочет брать, хочет за счет по возможности наименьшего действия со своей стороны выменять для себя по возможности больше, хочет заключить с жизнью приносящую выгоду сделку; это означает, что он беден. Герой вступает в жизнь с вопросом: жизнь, что я могу дать тебе? Он хочет дарить, хочет себя растратить, пожертвовать собой – без какого-либо ответного дара; это означает, что он богат. Торгаш говорит только о „правах“, герой – только о лежащем на нем долге; и даже выполнив все свои обязанности, он все еще чувствует в себе склонность отдавать» [2] Зомбарт В . Собр. соч.: В 3 т. Т. II. – СПб., 2005. – С. 52.\\\Здесь интересно привести высказывание дважды Героя Советского Союза маршала А. М. Малиновского в его интервью корреспонденту газеты «Комсомольская правда» В. Пескову в 1975 г.: «Молодым людям я должен сказать о главной ценности в человеческой жизни. Родина – главное наше богатство. Цените и берегите это богатство. Думайте не о том, что может дать Родина вам. Думайте о том, что можете вы дать Родине. В этом главный ключ к хорошо осмысленной жизни». Российская газета. – 2008. – № 98 (4655). – С. 21. . Не будем сейчас заниматься содержательной оценкой этого высказывания, далеко не избавленного от идеологического настроя его автора. Нам в данном случае важно убедиться в том, что феномен героизма имеет сугубо социальную, а точнее, глубоко социокультурную природу, анализ которой и будет занимать нас в дальнейшем.