Александр Сковородников - Экология русского языка

Мартин Хайдеггер в книге «На вершинах нигилизма», сочувственно рассуждая о введенных Фридрихом Ницше ценностных понятиях «сохранение» и «возрастание», пишет: «Ницше проясняет: ценности по сущности своей – точки зрения, а потому одновременно всегда и условия сохранения, и условия возрастания. <���…> Условием чего же служат ценности в качестве точек зрения, если в одно и то же время они должны обусловливать и сохранение, и возрастание? Сохранение и возрастание характеризуют неотрывные друг от друга основные тяготения жизни. Сущность жизни немыслима без желания роста, возрастания. Сохранение жизни всегда служит возрастанию. Если жизнь ограничивается самосохранением, она деградирует» (выделено мной. – А. С. ) [Хайдеггер 1993: 185].

Если это общее суждение о жизни, т. е. бытии, применить к частной сфере бытия – жизни языка, то логично заключить, что предметная область лингвоэкологии должна включать в себя и аспект сохранения, и аспект возрастания, то есть развития, совершенствования.

Не лишним будет обратиться и к «Письму о гуманизме» Мартина Хайдеггера, а именно к его известной метафоре «Язык есть дом бытия. В жилище языка обитает человек» [Хайдеггер 1998: 301]. Эту метафору М. Хайдеггера можно развить и вывести такое следствие: обитатель «дома бытия», homo loquens, и прежде всего лингвоэколог, может ограничиваться бережением и охраной своего обиталища, а может, как рачительный хозяин, прилагать усилия к совершенствованию своего дома – языка, разумеется, с учетом специфики его онтологии и закономерностей функционирования.

Идея необходимости не только сохранения, но и развития постулируется философами и для других сфер человеческой деятельности. Так, С. Н. Булгаков в своей «Философии хозяйства» утверждает, что содержанием творческой хозяйственной деятельности человека является « защита и расширение жизни (выделено мной. – А. С. ), а постольку и частичное ее воскрешение» [Булгаков 1993:

131–140]. А Э. Фромм в книге «Революция надежды. Избавление от иллюзий», говоря об изучении системы «человек», обращает внимание на то, что «состояние благополучия человека можно объяснить эмпирически и объективно, как и состояние его неблагополучия; условия, способствующие благополучию, можно характеризовать точно так же, как и те, которые ведут к неблагополучию как физическому, так и умственному. <���…> Мы должны взять в свои руки контроль над экономическими и социальными системами, а воля человека, направляемая его разумом и желанием быть оптимально активным, должна привести к желаемым результатам» [Фромм 2005: 114–115]. Спрашивается, разве язык не одна из подсистем системы «человек»? И если это так, то разве не имеет отношение к языку идея необходимости контроля за этой подсистемой для ее сохранения и развития? В наиболее обобщенном виде идея сохранения и развития всего сущего выражена в философии общего дела Н. Ф. Федорова в следующих словах: «Природа у нас начинает не только сознавать себя, но и управлять собою; в нас она достигает совершенства или такого состояния, достигнув которого она уже ничего разрушать не будет, а все в эпоху слепоты разрушенное восстановит, воскресит. Природа, враг временный, будет другом вечным, когда в руках сынов человеческих она из слепой, разрушительной силы обратится в воссозидательную. Задача сынов человеческих – восстановление жизни, а не одно устранение смерти (курсив Федорова. – А. С. ). В этом – задача верного слуги, задача истинных сынов Бога отцов, Бога Триединого, требующего от Своих сынов подобия Себе, братства или многоединства» [Федоров 1994: 272].

Таким образом, философия, на наш взгляд, склоняет нас к признанию целесообразности включения в целевую и предметную область лингвоэкологии проблематики совершенствования языка и его речевого воплощения, включая изучение и популяризацию языкового творчества.

Такая точка зрения на содержание лингвоэкологии подтверждается и суждениями ученых о предмете и функциях социальной экологии, частью которой, по сути дела, является лингвоэкология. Так, Л. А. Зеленов и его соавторы видят у социальной экологии четыре базовые функции: сохранение природы, восстановление природы, совершенствование природы и защиту человека от пагубного воздействия природных явлений [Зеленов и др. 2008: 374]. Полагаем, что все четыре функции социальной экологии, выделенные данными авторами, органичны для лингвоэкологии и могут и должны найти свое обоснование и практическое воплощение в лингвоэкологических исследованиях.