Энрико Коломбатто - Рынки, мораль и экономическая политика. Новый подход к защите экономики свободного рынка

Строго говоря, мейнстрим совершенно определенно признает, что главными действующими лицами, определяющими то, что происходит в экономике, являются индивиды. Вместе с тем мейнстрим исходит из того, что в конечном счете наука должна формулировать общие, точные и неизменные законы, а также из того, что невозможно представить существование таких законов применительно к каждому конкретному человеческому существу (в частности, потому что каждое человеческое существо более или менее непрерывно изменяет свои конкретные особенности). Отсюда мейнстрим делает вывод, согласно которому для того, чтобы приобрести статус науки, экономическая теория с необходимостью должна создать искусственного индивида, должна сформулировать теории, которые будут применяться к этому искусственному игроку, и, наконец, должна тестировать эти теории на этом гипотетически репрезентативном агенте. Погоня за количественным подтверждением теории, получаемым на эмпирических данных, и соблазн использовать теорию для рекомендаций в сфере экономической политики еще больше сдвинули науку в этом направлении и, к сожалению, позволили легко забыть, что гипотеза о типичном индивиде должна была остаться элементом учебных пособий, каковое обстоятельство около ста лет тому назад особо подчеркивал Альфред Маршалл. К несчастью, однако, этот подход, ставший общим местом мейнстрима, поставил в центр реального мира условного типичного индивида, превратив в центральную часть целого именно эту фигуру. Иначе говоря, в качестве агентов, ставящих цели, экономисты стали рассматривать некие искусственные существа (роботов), а агрегаты проявлений таких роботов стали трактоваться как субъекты, имеющие цели и иные свойства личностей (холизм). Поэтому в результате сложилась ситуация, когда, забыв уроки, преподанные Кондорсе и Эрроу, сегодняшние экономисты часто чувствуют себя вправе устанавливать и ранжировать предпочтения, якобы имеющиеся у агрегированных величин, исследуют «поведение» общностей на основе наблюдений за их частью (т. е. за роботом) и выступают с рекомендациями о том, как достичь предписываемых («общественных») целей.

Неудивительно, что холизм открывает возможность для такой экономической политики, которая, претендуя на достижение общего интереса, считается корректировкой отклонений от нормального течения дел (при этом делается неявное допущение, согласно которому нормальное течение дел есть то, что составляет содержание ожиданий типичного экономического агента). Однако концентрируя свое внимание на агрегированных показателях, профессиональная экономическая наука упустила из виду тот факт, что экономическую деятельность с необходимостью осуществляют люди, а не роботы. Аналогичным образом, концентрация преимущественно на нормальном, т. е. неизменном течении дел, привела к тому, что большинство экономистов стали либо игнорировать индивидуальные предпочтения, либо начали рассматривать их как отклонения, а иногда и как досадные исключения из этого нормального течения дел, как случаи систематически ошибочного восприятия реальности иррациональными агентами, каковые случаи требуют коррекции, осуществляемой просвещенным технократом и политиком, действующим из благих побуждений.

Невозможно переоценить важность понятия «нормального», в особенности когда концепция «нормальных предпочтений» рассматривается как весьма близкая к концепции «рационального поведения». Так, например, следуя концепции Homo Oeconomicus («человека экономического»), принадлежащей Джону Стюарту Миллю, и концепции общего экономического равновесия, разработанной Вальрасом, экономисты мейнстрима вплоть до 1970-х гг. исходили из того, что экономические агенты стремятся к достижению только материальных и количественно определенных целей, которые выражаются в терминах выгод и затрат, и из того, что все это происходит в мире, в котором транзакционные издержки отсутствуют, а выработанные контракты являются совершенными. Такие агенты считались рациональными [10] Этой точкой зрения мы в значительной мере обязаны Альфреду Маршаллу, который писал в «Основах политической экономии»: «Политическая экономия, или экономическая наука (Economics), занимается исследованием нормальной жизнедеятельности человеческого общества; она изучает ту сферу индивидуальных и общественных действий, которая теснейшим образом связана с созданием и использованием материальных основ благосостояния» ( Маршалл А. Основы экономической науки. М.: ЭКСМО, 2007. С. 59). Путь к этому пониманию, а также оба неявных предположения, подразумеваемые в этой формулировке, образуют главное содержание глав 2 и 3 настоящего труда. .