Владимир Беклемишев - Методология систематики

Если основные методы были угаданы верно, дисциплина быстро развивается; но вероятность того, что применённые методы будут верны все без исключения, что к верным предпосылкам не припутается ни одной ложной, что нигде не произойдёт путаницы понятий – оказывается невелика; так по крайней мере учит нас история науки. Необходимо рождаются многочисленные ошибки, не фактические только, но методологические. Необходимо, рано или поздно, их начинают чувствовать. А от ошибок, когда они осознаны, падает тень и на добытые истины, так как разница в методах, которые привели к тем или другим, остаётся не вскрытой. Таким образом, догматическая вера ведёт к догматическому скепсису и к упадку духа, к ослаблению интереса в данной области, и только критика метода может вывести из этого тупика, оправдав истинные положения и объяснив происхождение ошибок. Примером такого именно горестного состояния является в настоящее время так называемая морфология организмов. В течение всего почти XIX века, эта наука почти непрерывно находилась в состоянии расцвета, привлекая все время множество лучших умов и создавая иногда атмосферу огромного научного энтузиазма. Достаточно напомнить две наиболее её яркие точки – расцвет сравнительной анатомии в 20-х годах и расцвет эмбриологии в 60-х.

И вот, к концу века наступило разочарование. Увлечение и слепая вера первых исследователей эволюционной школы сменились столь же плохо обоснованным скептицизмом. Произошёл общий отлив научных сил из области морфологии: она уже не лежит на главном русле. Не здесь родится энтузиазм, не здесь производятся сенсации, не сюда устремлены все глаза. Главный интерес отошёл к причинным дисциплинам – генетике, физиологии развития, экологии и проч. – и сюда ушли почти все наиболее трезвые и живые умы современности. Очень верно заметил Э. Радль: всякое новое поколение биологов бросает нерешёнными проблемы, завещанные ему предшественниками и ставит себе собственные, которые ему тоже вряд ли удастся исчерпать до дна 3. Но здесь перемена сказалась весьма ярко даже на некоторых из вождей последней великой морфологической школы – A. /O./ Ковалевский последние годы занимался главным образом физиологией экскреций 4, /И.И./Мечников совершенно забросил морфологию для чисто физиологического учения об иммунитете 5, A. Lang занялся генетикой 6, О. Нес 7и многие другие – физиологией формы и так далее. Очевидно, для них морфологическое исследование потеряло свою привлекательность, они потеряли интерес к этим вопросам. Ковалевский или Мечников были слишком чутки и талантливы, чтобы не почувствовать, что не все в этой области благополучно, и слишком практиками науки, чтобы разбирать, в чем дело; они предпочли просто уйти на более твёрдую почву методологически лучше обоснованных дисциплин.

И действительно, причиной всеобщего разочарования в так называемой морфологии является в равной мере догматизм ее последователей и ее критиков. Причиной ее падения явилась не критика противников, а недостаточная принципиальность этой критики, не позволившая найти истинные ошибки и сведшая критику к огульному отрицанию и бесплодному, но заразительному скепсису. Обнаружить противоречия в «эволюционной морфологии» было очень легко; гораздо труднее, но и плодотворней, было бы обнаружить ту истину, которая содержится в этом учении и указать источники, из которых проистекает его правота и неправота. Но сделать это можно только основательной критикой всех методов, предпосылок и основных понятий, применявшихся при создании этой дисциплины; такая критика позволит различить правомочные методы от неправомочных и укажет нам с несомненностью, на какие выводы мы имеем право, и какие нам не доступны, и таким образом снимет с окончательных результатов тот одиум сомнительности и неясности, который их сейчас обезображивает. Главная масса фактов и идей верна; надо только проделать нелёгкий труд очищения мёда от дёгтя. В настоящем моя работа и ставит себе целью открыть те методы, которые работали при создании материала морфологической науки, те понятия и предпосылки, которые бессознательно были положены в ее основу, и выделить те из них, которые окажутся в соответствии с целями и условиями правильного познания, и откинуть те, которые находятся с ними в противоречии.

Сколько я знаю, Дриш первый и до сих пор один в общей форме говорит о методе систематики, как одном из основных методов науки. «Как только возникает наука, тотчас перед ней встаёт два рода проблем, которые в последней инстанции сводятся к логической организации человеческого духа. Первая – отыскание всеобщей связи явлений, законов природы. Это – номотетическое или законодательное стремление духа. Второе стремление духа – отыскивать различия, достаточные основания для спецификации явлений; эту сторону науки можно назвать систематической» 8. Как видно из этой цитаты, дришевское понятие номотетического уже виндельбандовского; последний номотетическим называет совокупность всего того, что Дриш называет /наукой/. Возможно, /более/ краткое и полное резюмирование доступных человеку восприятий, по Дришу, есть цель всей науки вообще, а не одной номотетики. Но в этом резюмировании мы пользуемся двумя методами: мы можем обратить внимание либо на самые восприятия, либо на их связь во времени. В первом случае мы будем сравнивать восприятия между собой, и соединять их в группы по степени сходства и различия между ними и систематизировать их на основе сходств и различий. Во втором случае мы будем отыскивать наиболее постоянные чередования восприятий, кратчайшее выражение которых и получает название законов природы (подробней, примеры!); оба метода ничего не объясняют, лишь описывают; объяснение есть описание в более общих терминах, то есть анализ явлений до общих элементов и указание способа реконструкции. Различие обоих методов заключается в способе анализа и реконструкции и зависит от различия принимаемой ими связи явлений.