Коллектив авторов - Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка

Мы, будучи исследователями городского, воспитанными в критической традиции, воспринимаем «городское» как понятие, действующее на более высоком уровне абстракции, нежели понятия «город» или «локальное». Различие между городом (city) как «локальным пространственным явлением» и «городским» (the urban) не так уж легко провести, но его неминуемо нужно обозначить, особенно в связи с вызовами, которые оно бросает концепции «общего».

Из текстов, написанных в рамках критической урбанистической традиции, мы можем извлечь две конкретные интуиции «городского».

Во-первых, «городское» схватывается в терминах своей мультимасштабности (multi-scalar constitution), а также связей с другими пространствами и местами. Эта идея берет начало в политэкономической критике и определяет урбанизацию как глобальный процесс, связывающий различные места и масштабы, от телесного до глобального. Отталкиваясь от текстов Анри Лефевра, Нил Бреннер и Кристиан Шмид даже позволяют себе заявить, что мы живем в ситуации «планетарной урбанизации» 28 28 Brenner and Schmid, «Planetary Urbanization». ; таким образом, урбанизация определяется как, по их мнению, превалирующий тип существования, присущий современному обществу.

Во-вторых, «городское» также можно понять как реальность (модерной) повседневной деятельности.

«Городское» – призма, позволяющая увидеть, как логика капитала и государственных сил вплавляется в различные опыты и тактики горожан, стремящихся удержаться на плаву в повседневности; «городское», увиденное таким образом, есть культурный процесс, опосредующий индивидуальный и повседневный опыты в соответствии с требованиями накопления капитала и политической гегемонии. Анонимность, без которой немыслимы большие и сложные городские агломерации, не в лучших отношениях с идеалами децентрализованного общего, в котором все создатели и пользователи знают друг друга в лицо. Тем не менее некоторые урбанисты 29 29 See, for example: Iris Marion Young, Justice and the Politics of Difference (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1990). ценят именно эти черты городского (то есть анонимность), воплощающие освобождение от группового давления (peer pressure) и других форм общественного контроля; черты, позволяющие городским культурам развиваться во всем их многообразии.

Дэвид Харви, говоря о переменах и разнообразии, присущих городскому, лаконичен и точен: «город – это пространство, в котором взаимодействуют люди всех типов и классов, как бы неохотно и даже агрессивно они это ни делали; тем самым они производят общую, пусть и постоянно изменяющуюся и эфемерную жизнь» 30 30 Harvey, Rebel Cities, 67. .

Обратившись к широкому спектру измерений «городского», мы можем обобщить «городское» как пространственную организацию общества. Оно образуется структурными аспектами, то есть ускорением и уплотнением формируемых связей, воплощенных в развитии застраиваемой среды; но его также образуют и культурные аспекты, то есть методы работы с различием и сложностью, основанные на микрофизике повседневных столкновений, а не только замысел высших сил и властное планирование (sovereign planning). Чтобы избежать обращения к доминирующему методу, который выстраивает теорию на основании кейсов, ограниченных рамками Глобального Севера, и принимает города «Третьего мира» за «проблемы, нуждающиеся в диагнозе и реформах» 31 31 Ananya Roy, «The 21st-Century Metropolis: New Geographies of Theory», Regional Studies, 43, № 6 (2009); 820. , мы коллегиально решили рассматривать города и Глобального Севера, и Глобального Юга. Мы стремимся обозначить точку зрения на «обыкновенные города» 32 32 Jennifer Robinson, Ordinary Cities: Between Modernity and Development (London: Routledge, 2006). , хотя понимаем и признаем, что большинство рассматриваемых примеров размещено в городах крупных (metropolitan centers).

Вызов, поджидающий исследователей городской совместности, кроется в том, что любая попытка создания совместности зависит от городских условий, и в каждом конкретном случае эта зависимость отличается глубиной и сложностью. С одной стороны, городская совместность вынуждена учитывать масштабы, на которые она может выйти, если будет достаточно долго существовать; кроме того, в ней самой заключены потенциальные ограничения, которые могут актуализироваться с течением времени. С другой, продолжающаяся урбанизация общества со всеми ее мобильностями, скоротечностями и множественностями субъективностей постоянно подрывает и оспаривает установленные границы. Так мы приходим к вопросу: какие институции нужны в условиях разнообразия и пусть неполной, но анонимности? И как нам следует размышлять о взаимодействии различных городских акторов? В конце концов, кажется неизбежным наличие набора общих ценностей и норм, необходимых для общественной институционализации.