Ольга Кафанова - Переводы Н. М. Карамзина как культурный универсум

«Cette pauvre paysanne montra une joie et une reconnaissance qui pénétrèrent m-me Clémir et ses enfants». (Эта бедная крестьянка проявила признательность, которая тронула г-жу Клемир и ее детей) 20 20 [ Genlis S.-F .] Les Veillées du château , ou Cours de morale à l’usage des enfants, par l’auteur d’Adèle et Théodore. Lausanne, 1784. Vol. III. P. 87. Далее ссылки на издание даются в тексте с указанием тома и страницы. Перевод-подстрочник здесь и далее мой. – О. Б. Кафанова. .

«Бедная крестьянка, приведенная в изумление таким неожидаемым благодеянием, долго не могла сказать ни слова; наконец, залившись слезами, бросилась целовать руки у добродушных своих гостей и благодарила с таким жаром, что они сами не могли от слез удержаться» (XIII, 132–133).

Прибегая к методу «склонения на российские нравы», Карамзин в ранних переводах их Жанлис продолжал традиции, сложившиеся в русской переводческой практике XVIII в. Имя автора цикла – Жан-лис – не упоминалось, что вполне вписывалось в эстетику классицизма. Стилистический уровень перевода неизменно повышался от истории к истории. Вначале в нем встречалось много калек с французского и буквализмов, например: «она <���…> делала им разные вопросы» (IX, 48), ср.: «elle leur fit beaucoup de questions» (I, 48). Карамзин часто использовал лексические архаизмы: «любочестие» (vanité), «сей» и «оный», повсеместно употребляемые даже в разговорной речи персонажей. Он прибегал также к славянизмам высокого стиля: «соделать», «сокрыть», «зреть», «сопутствовать» (в значении «сопровождать»), «возводить» (о глазах).

За два года работы над циклом Жанлис Карамзин приобрел опыт передачи единого лексического и стилистического комплекса, вырабатывая способы изображения эмоционального состояния «чувствительного» человека. Чувствительность для Жанлис, как и для Карамзина на этом этапе, воспринималась в основном в этическом аспекте и не противопоставлялась классическому рационализму. Эта категория рассматривалась как свойство, совпадающее с общепринятыми нормами морали, как своего рода залог добродетели. Карамзин в годы своего литературного ученичества, отыскивая способы воспроизведения лексических и фразеологических особенностей произведений Жанлис, постепенно разрабатывал сентименталистскую стилистику. Очень показательно в этих переводах обилие эмоционально-оценочных прилагательных:

«нежные ласки» – «les tendres caresses»;

«нежные попечения» – «les tendres soins»;

«неизъяснимое удовольствие» – «la satisfaction inexplicable»;

«трепещущие руки» – «les mains tremblantes»;

«горестные мысли» – «les réflexions accablantes»;

«непреодолимый ужас» – «une certaine terreur insurmontable»;

«печальная повесть» – «ce triste récit»

«мучительное воспоминание» – «des souvenirs importuns».

Именно в переводах «Детского чтения» Карамзин выработал некоторые новые лексемы, усвоенные позднее русским литературным языком. Например, слово «добросовестность» впервые было употреблено в переводах из Жанлис 21 21 Войнова Л. А . Эмоционально-психологическая и морально-этическая лексика в повествовательной прозе последней трети XVIII в.// Процессы формирования лексики русского литературного языка. (От Кантемира до Карамзина). М.: Л.: «Наука», 1966. С. 207–214, 222–224, 229. . Воспроизводя описания «слез и вздохов», Карамзин создавал «психологическую терминологию» 22 22 Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей. М.: Гослитиздат, 1961. С. 314. , подготавливая тем самым элементы собственной поэтики, о чем свидетельствуют почти кальки, вполне удачные:

«Je n’ai pu répondre à ce discours que par des larmes» (III, 60).

«Одними слезами могла я ответствовать на сии слова» (XIII, 105).

«À ce touchant spectacle, Delphine, hors d’elle-même, <���…> ne peut exprimer que par des pleurs les doux sentiments de la tendresse qui remplissent son âme» (I, 47–48).

«При сем трогательном зрелище Дельфина, ответствовала одними только слезами которые исполняли ее душу» (IX, 58).

«… ensuite m-me Varonne <���…> donna un libre cours à ses pleurs» (I, 97).

«После сего <���…> г-жа Варон <���…> дала свободное течение слезам своим» (IX, 117–118).

«… le repentir le plus amer rouvrait toutes les blessures de mon cœur» (I, 272).

«Горькое раскаяние растворило все раны сердца моего» (X, 124).

Стремясь в целом к точной передаче стиля французских историй, Карамзин, однако, как бы стирал нюансы, выражая целый ряд оттенков одним термином. Это происходило как из-за субъективных (неопытности юного переводчика), так и объективных (неразрабо-танности норм русского литературного языка) причин. Так, прилагательное «чувствительный» служило эквивалентом к разным по нюансам французским словам: «sensible», «touchant» («трогательный»), «attendri» («растроганный»). В свою очередь, слова «приятный», «приятность» служили для передачи отличающихся по оттенкам значений прилагательных и существительных: «agrément» («приятность»), «agréable» («приятный»), amusant» («забавный»), «charmant» («прелестный»), «grâce» («грация»), а также употреблялись в других случаях. Сравните: