За ним числилось несколько обанкротившихся фирм, и он был по уши в долгах. Ее терпение подошло к концу; Мэри неоднократно говорила друзьям, что если завтра не придет на работу и полицейские станут ее искать, пусть посоветуют им покопаться на заднем дворе.
И вот Мэри действительно пропала, а муж не заявлял об этом в полицию целых 5 дней. Дознавателю он сообщил, что в тот день она вернулась домой с работы, они поссорились, и Мэри, разгневанная, куда-то ушла. По его словам, она собиралась вернуться, когда немного успокоится. Он решил, что она могла уехать в Лондон, к одному из их взрослых детей. Как можно догадаться, там ее не оказалось.
Криминалисты обследовали их дом. Они обнаружили немного крови в ванной: анализ ДНК показал, что кровь принадлежала Мэри. Затем эксперты осмотрели с помощью эндоскопа сифон, где нашли отколотый кусочек зубной эмали. Конечно, их находки не означали, что Мэри мертва. Она вполне могла поскользнуться в ванной и удариться подбородком о край раковины. Обычное падение объясняло и присутствие крови, и осколок зуба.
Далее криминалисты занялись кухней и наткнулись на следы крови вокруг дверцы стиральной машины. Анализ подтвердил, что это кровь Мэри. Из фильтра машины был извлечен какой-то фрагмент, в котором эксперты опознали кусочек кости. Прежде чем отправить его на тест ДНК, полиция обратилась к антропологу, чтобы тот по возможности сказал, действительно ли это кость, человеческая ли она, и, если да, то из какой части тела.
Нам приходится быть очень осторожными при исследовании мелких костных фрагментов. Очень важно первыми проводить тесты, не нарушающие их целостность, чтобы не оставить на улике неизгладимых следов. Данный осколок – если это была именно кость – составлял всего сантиметр в длину и полсантиметра в ширину. Анализ ДНК подразумевал его измельчение, то есть полное уничтожение. Очень важно было установить анатомическую принадлежность кости, так как на ней могло основываться обвинение в убийстве. Без некоторых костей вполне можно жить, но есть и такие, которые, будучи найдены вне тела, говорят о том, что их обладатель, скорее всего, мертв.
Полиция доставила фрагмент в мою лабораторию, и все мы уселись вокруг стола. Мы с коллегой стали рассматривать кость через лупу в попытке определить, что перед нами. Осколок был такой хрупкий, что мы боялись брать его в руки. Подобные ситуации – всегда большой стресс: нам надо озвучивать все свои размышления в присутствии полицейских. То, в чем мы изначально увидели осколок кости, может к концу осмотра оказаться чем-то совсем другим. Необходимость рассуждать вслух, неизбежно заходя в тупик и ошибаясь, заставляет беспокоиться о том, что полицейские подумают о твоем опыте и профессионализме.
Однако нам приходится следовать прописанным процедурам осмотра, оценки и идентификации. Нет другой альтернативы открытому научному обсуждению. К несчастью, мы не можем, как Шерлок Холмс, поднять вверх костный обломок и воскликнуть: «Ватсон, если я не ошибаюсь, то перед нами фрагмент левого верхнего суставного отростка III грудного позвонка женщины 23 лет, хромающей при ходьбе». Ты как будто держишь в руках один кусочек пазла на тысячу деталей. Да к тому же в анатомии все пазлы – разные. Какие у него края? Что на нем за узор? Появляется ли этот узор где-нибудь в другом месте?
В данном случае мы с самого начала были уверены, что перед нами кость, и что это – кость черепа. На это указывала тонкая оболочка с гладкой внешней поверхностью; внутренняя поверхность была слегка выгнута, и по ней проходила бороздка. В скелете нет других костей с подобной комбинацией свойств.
Теперь нам надо было определиться с расположением. Осколок не мог относиться к крупным костям черепа, образующим верхнюю часть мозгового отдела, потому что те состоят только из губчатой ткани. Поскольку ее мы не обнаружили, то отнесли кость к боковым фрагментам, то есть к лицу. Извилины на внутренней поверхности черепа соответствуют бороздкам на полушариях мозга, поэтому мы сузили выбор до трех предполагаемых вариантов: орбитальной пластинки решетчатой кости (верхней части орбиты глаза), чешуйчатой части височной кости (сбоку головы над ухом) или большого крыла клиновидной кости (висок, участок между глазом и ухом, где вы инстинктивно трете, когда болит голова).
Далее мы решили, что для орбитальной пластинки кость слишком толстая. Второй вариант был отвергнут, потому что на этом участке нет соответствующей бороздки. Итак, оставалось последнее – перед нами часть клиновидной кости. Это частично изогнутая кость с губчатой структурой и бороздками, соответствующими извилинам на полушариях мозга; особенность края указывала на место сращения с лобной костью. Данное предположение выглядело вполне обоснованным, и мы были уверены, что рассмотрели все возможные варианты. Осмотр занял около часа, и полицейские явно утомились от нас и нашей непонятной анатомической болтовни.
Читать дальше