Николай Болотов - Парадоксы интеллектуального чтива. Книга третья «Экономика России по Аристофану»

Меня же дым прогнал. Не в состоянии

Я оставаться там: глаза мне выело!

И видимо недаром……Дым горечи всегда присутствует в любом празднике жизни. Сначала на сцене появляется Честный человек, который несёт в знак благодарности и в дар богу Плутосу рваный плащ и стоптанные башмаки. На вопрос Кариона, что всё это значит, Честный вкратце излагает свою историю:

Иду; он мне причиной стал великих благ.

От отца изрядное имущество

Наследуя, я друзьям стал помогать в нужде……

В то время, впрочем, думал я,

Что если-де я помогу в нужде друзьям,

Они потом помогут мне при случае.

Все отвернулись, точно не узнав меня!

Карион:

– К тому ж и насмеялися!

Честный:

– Вот именно! Меня сгубила засуха имущества!

Теперь уже не так! За это бога я

Иду почтить молитвой подобающей.

Карион (подначивая):

– Но, ради всех богов, к чему же этот плащ, в нем, верно, посвящался ты в мистерии?

Честный:

– Нисколько; просто мёрз я в нем тринадцать лет.

Карион:

– А башмаки?

Честный:

– И в них я зимовал всегда.

Карион:

– Занятные несёшь подарки богу ты!

И в этот благостный момент социального единства у Аристофана на сцену вбегает доносчик, за ним его постоянный свидетель.

Доносчик:

– Где он, где этот бог, который всех один

Сулился нас обогатить немедленно,

Лишь только зрячим станет, как был ранее?

Куда там! Разорил уже он кой-кого!

Карион:

– Но с кем же так он поступил?

Доносчик

– Да вот со мной!

Карион:

– Ты что ж – из негодяев и грабителей?

Доносчик:

– Свидетель Зевс, в вас нет ни капли честности! Конечно же, у вас моё имущество!

Шныряет по сцене и заглядывает в дом, но вместо имущества натыкается на полемику с Честным.

Честный:

– Ты – гражданин примерный?

Доносчик:

– Как никто другой!

Честный:

– Ответь тогда мне на вопросы.

Доносчик:

– Что тебе?

Честный:

– Ты земледелец?

Доносчик:

– Разве я с ума сошёл?

Честный:

– Тогда купец?

Доносчик

– Прикидываюсь им порой.

Честный

– Что ж? Ремеслу учился ты?

Доносчик:

– Клянусь, что нет!

Честный:

– Так чем живёшь ты, ничего не делая?

Доносчик:

– О всех делах – и частных и общественных забочусь я.

Честный:

– Ты? А зачем?

Доносчик:

– Так хочется!

Честный:

– Так в чем твоя примерность? Ненавидимый,

Суёшься ты, грабитель, не в свои дела!

Доносчик:

– Ах ты, глупыш! Не должен ли заботиться

По мере сил я о своём отечестве?

Честный:

– Соваться всюду – значит ли заботиться?

Доносчик:

– Да! Помогать законам установленным

И преграждать пути их нарушителям!

В общем, Честному ясно, что доносчику нравится пребывать в своём основном занятии – обвинителем всех и вся, не рискуя ничем.

– И ты не переменишься?

Доносчик:

– Хоть золотом меня осыпь и молока дай птичьего!

Далее, как и у нас в России, всякая дискуссия кончается потасовкой. Карион с Честным, малость поколотив Доносчика, заставляют его снять парадный плащ и облачают в рваную одежду и башмаки Честного, при не очень сильном противодействии последнего:

– Нет, плащ мой посвящён давно уж Плутосу.

Карион:

– Для дара места лучше и не сыщется,

Чем возложить на вора и грабителя!

А Плутоса плащом украсим праздничным.

Закутывают доносчика в рваный плащ.

Доносчик:

– О горе мне! Средь бела дня ограблен!

(свидетелю):

– Ты видишь? Я беру тебя в свидетели!

Свидетель убегает.

Доносчик:

– Я ухожу. Я знаю – вы сильней меня.

Но если бы найти мне содоносчика,

Хоть глупого, и бога я могучего

К ответу потяну тогда немедленно.

Он явно разрушает демократию —

Один, не испросив на то согласия

Совета и народного собрания.

(Уходит взбешённый.)

Я дико извиняюсь, прерывая Аристофана, но уж что-то много неизменно общего в демократическом социуме у древних греков и современных россиян!?

В заключительных эписодиях у Аристофана описывается все возрастающее по численности, и самое главное по значимости лиц, паломничество к Плутосу.

Сначала входит старуха, накрашенная и разряженная; в руках у неё блюдо с пирожными и лакомствами.

Старуха:

– Туда ли я попала, старцы милые?

Не здесь ли этот новый бог находится,

Иль совершенно я с дороги сбилася?

Карион:

– Ты у его дверей, красотка юная,

Чей голос полон робости девической.

Старуха:

– Ах, милый мой, дела свершились страшные,

Безбожные: с тех пор как этот бог прозрел,