Владимир Смирнов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Те, кто при описании событий сентября-октября 1939 года, связанных с действиями в Западных Украине и Белоруссии Красной Армии, словосочетание «освободительный поход» берут в кавычки, намекая, что никаким освободительным этот поход не был, либо не знают всех обстоятельств дела, либо (что более вероятно) свои идеологические убеждения ставят выше фактов (ничего не поделаешь, подобный подход – главный принцип исторических изысканий «демократических» авторов).

* * *

Мы намеренно сделали столь обширное отступление от действий РККА на польской территории в 1939 году, чтобы дать читателям представление, что являло собой Польское государство в 20-30-е годы прошлого столетия. Межвоенная Польша – государство малосимпатичное. Обвиняющие Советский Союз в том, что он вводом своих войск в западные области Украины и Белоруссии попрал все нормы международного права, должны иметь ввиду, что Польша сама данные нормы ни во что не ставила, неоднократно их нарушая. Это во внешнеполитической деятельности. Что до внутригосударственной жизни, то скажите, разве можно назвать нормальным государство, в котором 40% населения фактически считаются гражданами второго сорта, потому что они не принадлежат к титульной, как сейчас говорят, нации?

По отношению к Советскому Союзу Польша в 20-30-е годы была настроена враждебно. Антикоммунизм и русофобия были основными принципами внешнеполитической деятельности польской правящей элиты.

Советскому Союзу любить Польшу было не за что.

Сталин имел все основания заявить на встрече с руководством Коминтерна, состоявшейся 7 сентября 1939 года, что Польша – это фашистское государство, угнетающее другие народности, «что уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше!» [53; 279] . Далее Сталин продолжил: «Что плохого было бы, если в результате разгрома Польши мы распространим социалистическую систему на новые территории и население» [53; 279].

Вот, казалось бы, прямое указание и на агрессивные замыслы вождя, и на германо-советское взаимодействие в уничтожении Польского государства.

Но не будем торопиться. Во-первых, эти слова не надо вырывать из контекста всей речи Сталина, в которой он, в частности, сказал (и слова эти предшествовали словам о польском фашистском государстве):

«Война идёт между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т.д.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расстраивает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, что бы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент – подталкивать другую сторону» [53; 278], [63; 154].

«Польский вопрос» поднят в речи, как частный. Польша – лишь одно из капиталистических государств, которые будут в ходе новой мировой войны ослаблены, что будет содействовать победе социализма. Ясно видно, что Сталин стремиться к тому, чтобы СССР оказался в этой войне в позиции «третьего смеющегося». Как определил действия Советского Союза в ходе германо-польской войны У. Черчилль: «Россия проводит холодную политику собственных интересов» [63; 187]. То есть ни о каком союзе с Германией Сталин речи не ведёт, в том числе и в «польском вопросе». Вопреки первому впечатлению Сталин вовсе не говорит, что Польша перестанет существовать как государство. Он говорит лишь о том, что, возможно, перестанет существовать «буржуазная фашистская» Польша. В речи нет указания на желание оккупировать часть польской территории. Указывается лишь на стремление советизировать области, попавшие по пакту Молотова – Риббентропа в советскую сферу интересов. Это не означает автоматической оккупации. У нас есть основания утверждать, что первоначальным намерением Сталина было сохранение польского государства восточнее Писсы, Нарева, Вислы и Сана. Разумеется, находясь в советской сфере интересов, это государство должно было стать не просто дружественным СССР, а рано или поздно социалистическим. Другими словами, воспроизведение в меньшем масштабе панской Польши нам было не нужно. За такую трактовку говорят события, развернувшиеся в конце августа – начале сентября 1939 года.