Марина Воскресенская - Серебряный век в социокультурном измерении

Говоря о Серебряном веке, необходимо учитывать не только новый художественный и философский язык, отвечавший особенностям нового культурного сознания, но и социальную среду носителей этого сознания с присущим ей стилем мышления и существования. Социальную базу Серебряного века составила особая группа интеллигенции, выделившаяся из общей разночинской массы в пореформенную эпоху и представлявшая культурную элиту российского общества конца XIX – начала ХХ столетия. Принадлежность к ней не только предопределяла род занятий человека, но и предполагала определенные личностные качества, оригинальный характер миропредставлений, специфическую систему ценностей. Этому слою людей было свойственно неприятие политического радикализма левой интеллигенции, ее узкодогматического мышления, прямолинейных позитивистских построений, вульгарного материализма, этического и эстетического нигилизма, утилитарных подходов к искусству. Новая социальная страта испытывала потребность в самоидентификации, что сопровождалось естественным стремлением «явить себя миру», донести до общественного сознания современников и потомков свою мировоззренческую позицию и творческое credo. Как следствие, с целью внешней трансляции идей в этой специфической среде выстраивались и функционировали собственные формы, способы и ресурсы коммуникации: формальные и неформальные сообщества, издательства, пресса, различные культурные проекты и мероприятия.

Таким образом, Серебряный век представлял собой целостное многоаспектное образование, включавшее в качестве своих компонентов явления, структуры и процессы социального, эстетического, мировоззренческого порядка. Серебряный век можно трактовать как культуру, если под культурой понимается способ бытия человека в мире, ценностно-смысловая система координат, ориентирующая его в социальном пространстве, определяющая характер его отношений с реальностью, формирующая принципы понимания им окружающей действительности, задающая векторы его мышления, поведения, всей жизнедеятельности. Культура Серебряного века базировалась на мировидении определенного и довольно узкого слоя общества. Она не исчерпывала всего содержания своей культурноисторической эпохи, став составной частью более объемного образования – русской культуры конца XIX – начала ХХ столетия. Выражение «Серебряный век» в данном случае выступает как термин, условное наименование конкретного феномена, уникальной культурно-исторической целостности без каких-либо ее оценок и сравнений с неким «золотым» идеалом. Однако часть исследователей вслед за О. Роненом, призывавшим «изгнать» его из научного употребления, отвергает этот термин, по-прежнему усматривая в нем отрицательную коннотацию и предпочитая ему другой – «русский ренессанс».

Подобно понятию «Серебряный век», выражение «русский ренессанс» не имеет какого-то определенного автора. Как уже было отмечено в исследовательской литературе [38], очень многие современники рубежной эпохи ощутили в ее духовной атмосфере приметы возрождения, ренессанса. Эти мотивы были связаны не только с пробуждением российского общества от апатии после «глухих годов» периода реакции и контрреформ. В источниках той поры среди мало что объясняющих эмоционально-поэтических деклараций на этот счет встречаются и высказывания, раскрывающие суть ренессансных процессов рубежа XIX – ХХ веков и помогающие понять, что же именно тогда возрождалось (или подлежало возрождению). Так, Н. А. Бердяев в разгар первой русской революции провозгласил в статье «Культура и политика (К философии новой русской истории)» (1905): « Осуществление нашей столетней политической мечты должно быть связано с великим культурным и религиозным ренессансом России. Только тогда мы будем знать, во имя чего действовать и творить. Мы ставим своей целью не только элементарное освобождение, но и ренессанс культурный, создание культуры на почве обновленного религиозного сознания» [39]. Важный штрих к облику русского ренессанса добавлен в статье А. А. Блока «Судьба Аполлона Григорьева» (1915), где наметилось осознание современных поэту духовных процессов как возрождения забытых начал национальной культуры: «Мне кажется общим местом то, что русская культура со смерти Пушкина была в загоне; что действительное внимание к ней пробудилось лишь в конце прошлого столетия, при первых лучах нового русского возрождения. Если в XIX столетии все внимание было обращено в одну сторону – на русскую общественность и государственность, – то лишь в ХХ веке положено начало пониманию русского зодчества, русской живописи, русской философии, русской музыки и русской поэзии» [40].