Валерия Борисова: Михаил Миль

Новый, 1969 год Миль встретил вместе со своей любимой семьей, радости не было предела.

В 1969 году вертолет В-12 (Ми-12) летал прекрасно, маневрировал на редкость удивительно легко.

«Березы». Михаил Миль.

21 ноября 1969 года весь конференц-зал на Московском вертолетном заводе был максимально заполнен. Михаил Леонтьевич Миль праздновал свое шестидесятилетие. Каждый хотел поздравить генерального конструктора с юбилеем, пожать его мужественную руку. Это был самый теплый и искренний юбилей в его жизни. Каждый из гостей старался вложить всю свою душу в тост, который произносил. В тот день было произнесено много речей с искренними пожеланиями здоровья, творческих удач.

На юбилее был оглашен Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Михаила Леонтьевича третьим орденом Ленина. Зал оглушили долгие и громкие аплодисменты.

Миль своим тихим голосом выразил благодарность всем за эту награду. Без его коллектива, без советского правительства, без семьи и друзей он бы не смог столько сделать.

В связи с юбилеем М. Л. Миль дал интервью корреспонденту «Комсомольской правды» Татьяне Агафоновой, напечатанное 30 ноября 1969 г.

– М. Л., когда впервые пришло к вам чувство неба?

– В семь лет я сделал первую модель самолета… А чувство неба? Сейчас мне кажется, что оно родилось вместе со мной…

Из-за стола встал мне навстречу человек с глазами доброго сказочника.

– Вы любите сказки?

– Да, – Миль тихо засмеялся и зашагал по кабинету. – Я их рассказывал сначала трем своим дочкам, а потом – внуку…

– О коврах-самолетах?

– Нет. Об этом почему-то никогда. Просто брал какую-то жизненную ситуацию и по поводу нее фантазировал. Сказки мои обычно были направлены против эмоционально скупых, однобоких людей…

Мое поколение страстно увлекалось авиацией. Передний край науки всегда привлекателен. В школе я пропадал в авиамодельном кружке. В институте – в кружке планерном. На втором курсе мой товарищ рассказал мне об автожирах. Летательный аппарат, у которого не может быть катастрофы при потере скорости, пленил меня раз и навсегда. Отсюда началась моя дорога к вертолетам…

– У вас и у ваших машин «Ми» одинаковая черта характера?

– Пожалуй, лишь одна – добросовестность.

– Когда ваша новая машина построена, воплощена в металл, здороваетесь вы с ней или прощаетесь?

– Я ее люблю, любуюсь – не налюбуюсь, где уж прощаться. А слово «здравствуй» говорится в самом начале. Вот я леплю и леплю из пластилина новую модель… Пальцы, торопясь за мыслью, размещают в пластилиновой кабине будущие грузы, пассажиров, отрабатывают каждую деталь… В голове – непрерывная цепь сомнений, рассуждений, поиск ответов на все вопросы. И так месяцы, годы. Есть потом право любоваться, а?

– Как проходят часы вашего досуга? Ведь вы говорили, что не любите людей одноплановых…

– Да, не люблю, а вот сам с трудом умею отключаться от вертолетных мыслей. Впрочем, когда у меня начинает пошаливать здоровье, я пишу акварели, играю на рояле, хожу в лес собирать грибы.

Был помоложе – управлял самолетами и вертолетами. Это крепко сдружило меня с летчиками-испытателями. Они мои первейшие друзья, мои, если хотите, соавторы.

– Как вы себя ведете в опасной ситуации?

– Честное слово, становлюсь совершенно хладнокровным, рассчитываю каждое движение, голова работает четко, ясно. Кстати, хочу заметить, что не люблю истеричности и суеты в любых жизненных ситуациях.

– Каким вы себе представляете «город вертолетов». Один из писателей-фантастов писал о таком городе.

– Не может быть такого города. Представьте себе на минуту – над городом тучи комаров, только вместо комаров – вертолеты. Это же нелепость.

– Что вам кажется самым главным в вашей профессии конструктора?

– За двадцать лет работы нашего конструкторского бюро не было случая, чтобы какой-то образец машины не пошел в серийное производство. Массовое строительство обязывает к абсолютной надежности. Вот это и есть главный девиз моей профессии.

«Нарциссы». Михаил Миль.

Через месяц, в декабре, Миль уехал в санаторий. Позже пришла весть, что ему стало совсем плохо. Врачи прописали строгий постельный режим и никаких стрессов, только спокойствие. Больше Миль не вернулся в конструкторское бюро. Казалось бы, месяц назад, на своем юбилее Миль был уже здоров. Никто не мог даже вообразить, что через два месяца его не станет.