Мария Ромакина - Алексей Греков

Существует еще одна книга, которую некоторые исследователи также приписывают Грекову. Называется она «Фотография, или Искусство снимать совершенно сходно с природою в продолжении нескольких минут и в желаемом цвете изображения, портреты и ландшафты на металлы, бумагу, стекло и камень». Анонимно вышла в Москве в 1855 году, т. е. уже после смерти Грекова. Версию о том, что Алексей Фёдорович – ее автор, выдвигает, например, Евгений Львович Немировский в книге «Изобретение Иоганна Гутенберга», посвященной развитию полиграфических процессов. Однако наше отношение к этой гипотезе очень осторожное. «…Искусство снимать совершенно сходно с природою…» представляет собой объемный, более 100 страниц, труд по фотографии, с упоминанием химических формул, что было не характерно для стиля Грекова в тех книгах, которые он выпускал под своим именем, а также с включением в описание экзотических экспериментов с использованием, например, соков растений при съемке, о чем сам Греков не упоминал в известных нам публикациях. В 1840–1850-е годы технологии съемки развивались так стремительно, что между возможностями фотографов в 1845, 1850 и 1855 годах отличие было разительным. Для того, чтобы сделать утверждение о том, что автор «…Искусства снимать совершенно сходно с природою…» – Греков, потребуется детальная экспертиза, которую способен провести только коллектив авторов различной специализации (историки, техники, лингвисты), но это уже – тема для отдельного исследования.

В 1844 году Греков уехал в Петербург, поступив на службу начальником типографии губернского правления, которая печатала «Санкт-Петербургские губернские ведомости», историко-краеведческую, библиографическую и другую литературу, документацию для губернского правления, как и было положено всем типографиям, созданным при такого рода заведениях. Через два года уволился с нового места и вернулся в Москву. На тот момент ему все еще не удалось погасить долг перед московской Университетской Типографией, которая в момент его увольнения, в 1843 году, выставила Грекову счет, превышающий его жалованье за три года, – за использование материалов типографии, проведение полиграфических работ на служебном месте, публикацию объявлений в «Московских ведомостях» и т. д. Почему произошло так, что только в 1843 году типография затребовала с Грекова оплату публикации объявлений, использованных материалов и т. д.? И было ли это как-то связано с его отъездом в Петербург? Или, может, с выходом его книги по гальванопластике в 1842 году? Или со сменой главного редактора «Московских ведомостей» (в 1841 году князь Шаликов был уволен, в 1843 году главным редактором стал Евгений Фёдорович Корш, работавший прежде в университетской библиотеке)? Последнее кажется наиболее вероятным… Или, может, еще какими другими обстоятельствами? Об этом можно лишь строить догадки. Во всяком случае, в 1841 году Греков получил от «Московских ведомостей» разовую премию в 40 рублей серебром, а в 1843-м уже не числился в «Формулярных списках».

Публикация историка фотографии Сергея Морозова в журнале «Советское фото» № 7, 1980 год. Здесь Морозов делает предположение, что изображенный на дагеротипе мужчина, возможно, Алексей Греков. Никаких доказательств, впрочем, не приводит. Этот дагеротип сегодня хранится в Историческом музее. В издании «Дагеротип в России. Из собрания Исторического музея» 2014 года он атрибутирован как портрет неизвестного мужчины, сделанный в Санкт-Петербурге в 1850-е годы в ателье «Братья Цвенер».

После возвращения из Петербурга в Москву, видимо, надеясь решить свои финансовые сложности, Греков втянулся в процесс изготовления фальшивых денег, за что в 1850 году был заключен в тюрьму. В тюрьме умер около 1850–1851 года, так и не успев выплатить долги перед типографией.

О семейной жизни Алексея Фёдоровича известно совсем немного. В «Формулярных списках» 1841 года значится, что он был вдов и имел при себе сына Александра 11 лет «православнаго вероисповедания».

В течение последующих примерно ста лет после смерти Алексея Фёдоровича его имя не упоминалось в литературе. Причины тому могут быть самые разные. Только в 1940–1950-е годы начинают появляться свидетельства о его заслугах, становясь со временем все более частыми. К счастью, в современных трудах по истории отечественной фотографии – в книгах Елены Бархатовой, Татьяны Сабуровой, Татьяны Шиповой и других – имя Грекова встречается регулярно. И хотя почти ни одно из его изобретений не имело «долгой» жизни в своем первоначальном облике, они были важны для развития книгопечатания, гальванопластики, фотографии. Так, металлография в том виде, в котором ее практиковал Греков, не стала широко популярной как способ печати, но поспособствовала развитию офсетных технологий. Дагеротипные «снаряды» Грекова не выпускали тысячными тиражами, но, будучи первыми русскими камерами, они, несомненно, оказались значимыми для разработки конструкций аппаратов более позднего времени. Изобретение способа фиксации дагеротипного изображения хлористым золотом в мире закрепилось за Арманом Ипполитом Луи Физо, однако вклад Грекова в усовершенствование технологии укрепления дагеротипов путем золочения также неоспорим. Оба открытия были представлены во Французской Академии наук в 1840 году. Примечательно, что французская газета L'Écho du Monde Savant писала о них в ноябре 1840 года в одном номере на одной и той же полосе. Вероятно, только отсутствие регулярной упоминаемости о Грекове в массовой печати оставило его имя в тени. Хочется верить, что появление этой книги будет способствовать тому, чтобы об Алексее Фёдоровиче Грекове помнили.