Владимир Филиппов - Русь против половцев

Так зябко бывает на исходе осеннего дня, что хочется сесть поближе к костру, подбросить в жадный огонь ярко вспыхивающий хрустящий хворост, закутаться поплотнее в плащ, протянуть к пламени ладони, ощутив кожей исходящее тепло костра. Хочется беспечно дремать, пригревшись, а не таращиться бессмысленно во тьму. Так что службу свою сторожа исполняли неохотно. Вот и попали как кур во щи.

Теперь хан Сокал был уверен в том, что у него всё получится, в своей вечно сопутствующей удаче и своей победе. Разве могут русские князья сравниться с ним, у которого ум лисицы, хватка волка и сила медведя? Коварство и сила, бесстрашие и отвага.

Половцы вышли к месту атаки с той стороны, где вольготно раскинулись шатры переяславского князя Всеволода и его людей. Задумано было так, или это была лишь случайность, трудно сказать. Другая часть орды намеревалась атаковать расположение мирно дремлющих киевлян.

Ночь уже давно перевалила за середину, и всё унялось, как на земле, так и на небе, только звёзды сделались крупнее и ярче, да луна круглым жёлтым блином таращилась с высоты. Спят утомлённые вожди и отважные солдаты, сытые кашевары и хмурые обозники, спят умудрённые опытом бояре и храбрые кмети. Всё уснуло, и все уснули, только часовые устало вглядываются во тьму, да и то взгляд их скользит лишь поверхностно, больше по привычке. Всё одно ничего не разглядеть, хоть глаза лопнут от напряжения. «Что может произойти в этакой тьме? Вот взойдёт солнце, и будем готовиться бить супостата, а сейчас терпи, не спи», – подбадривают они себя.

Уж скоро утро. Скоро начнёт светать. Только вот не всем суждено дожить до рассвета.

Около измученного борьбой со сном часового незаметно скользит тень; удар клинка, короткий хрип – и вновь тишина предрассветная, хрупкая, тонкая, нежная. Кто-то из более бдительных стражей разрушит её, успев гаркнуть зычным голосом: «Тревога!» Но будет уже слишком поздно.

Незаметно подведя свою орду как можно ближе к расположению русских полков, Сокал стремительно атаковал их, своей беспощадной конной лавой. Ночь и здесь была ему в помощь.

Как барсы лютые, кинулись поганые на русский лагерь. Стража не поспела толком взяться за оружие, а её уже смяли, опрокинули, втоптали в опавшую сухую листву. Тех, кто выжил после первого натиска, вязали – побитых и израненных, ещё не понимавших толком, что же всё-таки произошло.

Переяславцам досталось опять больше других. Не понимая, кто на них напал, и откуда вообще взялся противник, внезапно свалившийся на их голову, и сколько их, они потеряли всякую уверенность. А когда творится беспорядок, то хорошего не жди. Построиться и образовать общую линию обороны времени не было: всадники уже ворвались в лагерь и секли всех без разбора, не давая даже создать очаги сопротивления.

Всеволод уже один раз неудачно дрался с половецким ханом, вторая попытка не придала ему уверенности. Видя, как его воины падают под клинками врагов, Всеволод кинулся бежать с теми, кто был у него под рукой, создавая дополнительную суматоху и панику. Спасая свою жизнь, он сделал первое, что пришло ему в голову, показавшееся разумным. Князь кинулся в лагерь брата, надеясь найти укрытие от врагов там.

Но стан Изяслава уже тоже подвергся атаке орды. Там ситуация развивалась похожим образом. Ни сам князь Изяслав, ни Коснячко не проявили решительности и героизма. Неожиданная атака вогнала Изяслава в ступор. Киевский князь, привыкший встречать опасность грудью, растерялся и полностью потерял управление ситуацией. Будто оторопь на него напала! Принимать скорые решения Изяслав не был приучен. Сейчас в киевском стане каждый был сам по себе. Те из дружинников, кто успел взять в руки оружие, теперь рыкали, как туры, закрывая своей широкой кольчужной грудью князя и умирая от калёной сабли налетевших на них в утренней мгле ратников неведомого края. Они дрались до конца. Но это не помогло: ни воевода, ни Изяслав так и не сумели ни построить свои войска, ни воодушевить, ни прекратить панику. Те, кто мог драться, дрались и умирали в одиночку. В итоге под слаженным напором половцев русские полки были раздавлены и побежали, устилая дорогу телами погибших.

Оставляя всех позади, первыми бежали князья. Бежали молодцы без оглядки, так, будто за ними гнались волки серые. Скакали, губя и загоняя коней, теряя по дороге отставших дружинников, мчались с бешеным отчаянием, не задумываясь, что ждёт их теперь впереди. Не останавливаясь. Колобком откатываясь в более спокойное и надёжное место, спасая свои жизни.