Петр Куценков - Догоны, XXI век. Путевые записки шуточного родственника

Надо заметить, что оказался я в Константинополе в момент наибольшего обострения российско-турецких отношений, вызванного гибелью нашего лётчика, сбитого турками над Сирией. Это печальное обстоятельство самым пагубным образом отразилось на психике местного населения: на улице меня поймал какой-то дядька и начал рассказывать о том, что некая женщина ему сообщила, будто бы в Москве один кабачок стоит 10 долларов (Путин приказал). На мои робкие замечания, что я таких платиновых кабачков не припомню, он не реагировал. Остановить поток дядькиного сознания удалось только после того, как я, строго насупив брови, извлёк из кармана записную книжку и потребовал назвать имя и фамилию той женщины, её девичью фамилию, адрес, номер телефона, электронный адрес и номер паспорта, а также цель её пребывания в России, и побыстрее. Дядька самоуничтожился… К слову, в декабре 2017 г. ничего подобного уже не было. Но не было и туристов, кроме китайцев и японцев, а если и попадались лица североевропейского типа, то обязательно слышалась русская речь.

Посадка на рейс в Бамако задержалась на два часа, а потом ещё два часа мы сидели в самолете. Наконец полетели. В Ниамее большая часть пассажиров вышла (что возымело самые роковые последствия) и сменился экипаж. В конце концов прилетели и в Бамако (от Ниамея полтора часа). После получасового ожидания багажа по транспортёру выплыл одинокий чемодан единственной пассажирки, севшей в Ниамее. После ещё примерно часового ожидания вышел совершенно потерянный служащий аэропорта и сообщил, что багажа в самолёте нет. Его выгрузили в Ниамее.

Но и это ещё не всё. На следующий день мы с Бокари Гиндо отправились в бюро турецкой авиакомпании. Но там никого не было. Офис был не просто закрыт, но даже опечатан, а служащие исчезли: они растворились где-то в принигерской саванне. Мы прождали час, а потом поехали в Бамако в головной офис. Надо ли объяснять, что по указанному адресу мы его не нашли? Но как человек более или менее справедливый, я должен отметить, что это был единственный случай. К тому же кормят турки вполне прилично (гораздо лучше, чем Air France , но немного хуже, чем Royal Air Maroc ), и стюардессы у них премиленькие – в отличие от альтернативно привлекательных и политкорректных стюардов Air France .

В Бамако меня встречал мой друг, консультант и проводник Бокари Гиндо, который из-за ромейской неразберихи провёл в аэропорту «Сену» всю новогоднюю ночь, отчего я до сих пор чувствую себя виноватым перед ним. Между тем в багаже у меня было много очень нужных вещей: подарки жителям деревни Энде, нож, фонарь, медикаменты, вся одежда и штатив для фотоаппарата. С потерей багажа была связана досаднейшая задержка: нам пришлось впустую провести несколько дней в Бамако. Багаж за эти дни так и не прибыл – я получил его уже после возвращения из Страны догонов.

В результате этой проволочки мы выехали из Бамако с опозданием на три дня, а на базаре пришлось покупать какие-то подозрительные штаны и прочую мелочь. Но одежды было мало, и через две недели, проведённых в Мали, я был похож на убеждённого бомжа, сиречь клошара – поскольку Мали страна франкоязычная. В довершение ко всему 5 января пошёл дождь (в это время года явление в Мали невиданное), и шёл целых два дня.

Бамако – город и старый, и новый. Первые поселения там появились ещё в позднем каменном веке, но городом он стал в XVIII в. Старейший квартал столицы Мали называется Bagadani, т. е. «маленький Багдад», – это говорит о том, что Бамако, подобно многим средневековым городам, сложился вокруг рынка, куда доставляли товары даже из самого Багдада. Название города переводят по-разному – как «спина крокодила» или «река крокодилов» (и то, и другое произносится bama kɔ, bamakɔ – яз. бамананкан ).

В столице Мали всё дорого, грязно от перенаселённости и суматошно из-за огромного количества мотороллеров. Самое же страшное бедствие на дороге – малийская красавица на мотороллере. Дело в том, что, во-первых, все они действительно красавицы, и этим беззастенчиво пользуются; во-вторых, женщины и дети в Мали – существа неприкосновенные. Поэтому-то малийки вытворяют на дороге всё, что им заблагорассудится. Это надо понимать в том смысле, что водительских прав у них нет, а полиция с ними ничего поделать не может. Одно время по телевидению даже показывали социальную рекламу относительно пользы, проистекающей от получения прав, но, по-моему, она не очень-то помогла. На самом старом мосту через Нигер, который так и называется – «Мост мучеников» – регулярно образуются весьма солидные пробки, правда, несравнимые с московскими.