Эрнст Мулдашев - Всемирный потоп. Мистический закон четырех шестерок

Э. М.: Уже много лет меня преследует чувство собственной тупости. И я радуюсь этому, понимая, что такое чувство – это антигордыня и стремление к знаниям.

Вот и тогда, в 1993 году, когда я лежал в палатке, интуитивный шепот и непонятные устремления начинали завлекать меня в загадочный и неожиданный для меня ракурс жизни, связанный со сфинксом, пирамидами и поиском Города Богов.

Я очнулся и снова прислушался к пьяному разговору, происходившему у костра.

– Юрий Иванович, – говорил Дима, – вот ты – большой человек, главным инженером работаешь в Центре. В Японии и Египете бывал! Скажи, а как у них по-английски будет «спасибо»?

– Эх, темнота ты черниковская! И этого не знаешь! Сэнк ю, – ответил Юрий Иванович.

– А… а… А как, Юрий Иванович, у них будет «пожалуйста»?

Наступила секундная пауза: чувствовалось, что Юрий Иванович забыл слово «плиз».

– Тоже «сэнк ю», – вдруг ответил Юрий Иванович.

– А чо, у них и «спасибо» и «пожалуйста» одинаково, что ли?! – удивился Дима.

– У них одинаково, – многозначительно произнес Юрий Иванович.

Я расхохотался и выкатился из палатки, выкрикивая: «Плиз будет, плиз!»

Оба удивленно смотрели на меня, потом, поняв, в чем дело, тоже расхохотались.

– А ты чо, Юрий Иванович, по-английски только одно слово знаешь, что ли? – вытаращил глаза водитель Дима.

Утром, снимая сети, мы обнаружили, что одна из сетей уплыла вместе с травяным островком, к которому я вчера ее подвязал.

– Ох и дурак же я, – хмыкнул я, – не догадался, что островок-то плавучий.

Чувство собственной тупости вновь нахлынуло на меня.

– Вроде бы я не такой тупой, что же это чувство так мучает? Неужели это связано с неудачной установкой сети? – думал я, свесившись с лодки и ковыряясь в водорослях руками в поисках пропавшей сети. Тогда я еще не понимал, что нужно радоваться вдруг нахлынувшему чувству тупости, поскольку это означает, что твое внутреннее «Я» недовольно твоим уровнем восприятия действительности и начинает вести свою внутреннюю работу, чтобы вытолкать тебя на новый виток научной деятельности, который внешне будет казаться нелепым и чудаковатым, но будет иметь глубокий смысл, реализующийся только через много лет. В тот момент я даже и представить не мог, что мое внутреннее «Я» заставит меня всерьез заняться изучением необычных глаз, нарисованных на непальских и тибетских храмах, и уведет в дебри Гималаев и Тибета в поисках загадочных пещер с законсервированными людьми, а также… в поисках легендарного Города Богов. Все это в корне изменит философское восприятие жизни, что выльется, как следствие, в изменение моего медицинского мышления и приведет к таким удивительным хирургическим достижениям, как трансплантация глаза.

А в то лето 1993 года, когда я с матом ковырялся в водорослях в поисках уплывшей сети, я ощущал только чувство беспробудной тупости, нервировавшей меня.

Сеть я все же нашел. В нее попало больше всего карасей. И вообще улов оказался хорошим.

Пойманные караси

Водка у нас кончилась. А Юрий Иванович намекал, что, несмотря на жару, выпить-то хочется. По пути домой мы заехали в деревню, купили бутылку дешевой водки и выпили по паре рюмок без закуски.

– Шеф, а куда все же смотрит сфинкс? – спросил Юрий Иванович, занюхивая вторую рюмку рукавом.

– Бог его знает, Юра! Не знаю. Это очень загадочно. Там что-то есть, Юра! – промолвил я.

Мы доехали до дома, разделили рыбу. В бутылке еще оставалась водка.

– Мужики, выпейте, чо оставлять-то, – посоветовал Димка, показав на бутылку.

– Жарко ведь…

– Ну, вы же крепкие мужики, как пирамиды, – важно произнес Дима.

Мы выпили. Дима откуда-то вытащил кусок хлеба и протянул его нам для закуски.

– Сэнк ю, – ответил Юрий Иванович.

Наступил 1996 год. Удалось организовать первую гималайскую экспедицию. А потом – в 1997 году – вторую экспедицию. В ходе этих двух экспедиций, которые оказались весьма информационно насыщенными, у меня полностью изменилась психология восприятия жизни. Я не могу сказать, что я стал умнее и в научном отношении солиднее, но я стал смотреть на жизнь не только с точки зрения строгих научных постулатов, а стал придавать значение интуиции, про которую один индийский свами сказал, что это на сто процентов верно. Я даже научился в какой-той мере ей доверять, хотя, как ученому, это мне давалось с трудом. Но я никак не мог подумать, что по одному очень важному вопросу интуиция со мной сыграет любопытною шутку.