Рудольф Лившиц - Имитация науки. Полемические заметки

Вот что пишет в названной статье видный представитель русской религиозной философии:

«Что бы ни совершал человек, и чего бы ему ни удавалось добиться, какие бы технические, социальные, умственные усовершенствования он ни вносил в свою жизнь, но принципиально, перед лицом вопроса о смысле жизни и послезавтрашний день ничем не будет отличаться от вчерашнего и сегодняшнего. Всегда в этом мире будет царить бессмысленная случайность, всегда человек будет бессмысленной былинкой, которую может загубить и зной земной, и земная буря, всегда его жизнь будет кратким обрывком, в который не вместить чаемой и осмысляющей жизнь духовной полноты, и всегда зло, глупость и слепая страсть будут царить на земле. И на вопросы: “что делать, чтобы прекратить это состояние, чтобы переменить на лучший лад”, – ближайшим образом есть один спокойный и разумный ответ: “Ничего – потому что этот замысел превышает человеческие силы”» [11] Там же. .

В процитированном пассаже С. Л. Франк высказывает несколько принципиальных положений, которые имеет смысл подробно проанализировать. Прежде всего, обращает на себя внимание следующий факт: автор не отрицает того, что в истории происходят «технические, социальные, умственные усовершенствования», т. е., проще говоря, имеет место прогресс. С другой же стороны, он настаивает на необходимости уклонения от деяния, только в таком уклонении усматривая поведение, достойное нравственно зрелой личности. Не станем пока анализировать вопрос о том, насколько такая стратегия реалистична. Обратим внимание на другое: на ее крайнюю нелогичность. В самом деле, откуда может взяться прогресс, если люди всерьез воспримут максиму С. Л. Франка, требующую «не делать ничего»? Возьмем для начала технические усовершенствования. Они, как известно, не падают с неба. Это не дар природы, наподобие солнечного света, плодородной почвы и воды. Чтобы из куска камня сделать ручное рубило, наш далекий предок должен был изрядно потрудиться. А чтобы потом рубило превратилось в каменный топор, напрягаться пришлось не меньше. Люди изобрели земледелие, научились выплавлять металлы, изготавливать из них орудия труда, создали индустрию, гигантскую инфраструктуру современной цивилизации, которая делает жизнь человека приятной и комфортной, и все это достигнуто трудом. Не делая ничего, ничего и не сделаешь. Совершенно таким же образом обстоит дело по части умственных усовершенствований. Вот, например, такое умственное усовершенствование, как письменность. Нужно полностью покинуть почву научного мышления, чтобы утверждать, будто письменность явилась даром небес. Или хотя бы полагать, что создание письменности было делом легким и простым. Как стало бы возможно это гениальное изобретение человечества, если бы люди уклонялись, следуя С. Л. Франку, от деяния? Не возникают сами собой и социальные новации. Возьмем, например, такой социальный институт, как государство. Он поднял человечество на новую ступень развития, сделал возможным достижение таких целей, о которых было невозможно и помыслить на догосударственной ступени развития. Можно ли усомниться в том, что государство появилось в результате сознательной деятельности людей?

Итак, «перемены на лучший лад» в жизни общества происходят, однако человек, согласно С. Л. Франку, не должен предпринимать ни малейших усилий для того, чтобы им способствовать. Таков «спокойный и разумный ответ» на важнейший смысложизненный вопрос, даваемый известным русским философом.

На это можно возразить, что мы вульгаризируем, примитивизируем, огрубляем высокую мысль С. Л. Франка. Он ведь, дескать, рассуждает на уровне не быта, но бытия. Что ж, обсудим это возражение.

Вот человек утром по будильнику встает, чистит зубы, одевается и отправляется на работу, где создает материальные или духовные ценности. Это быт, т. е. повседневность, жизнь как последовательность мгновений. Вот другой человек. Утром он долго валяется, зубы не чистит, а если куда-то идет, то только в магазин за бутылкой. У него иной быт; мгновения, из которых складывается его жизнь, наполнены не трудом, а праздностью. Он не созидатель, а социальный паразит. А это уже не уровень быта, а уровень бытия.

Мораль: принципиально неверно разрывать быт и бытие. Жизнь как целое складывается из отдельных мгновений подобно тому, как океан образуется из капель.

Тут необходимо сделать одно уточнение. Конечно, нельзя считать, что всякий, кто трудится, уже в силу самого этого факта – творец, созидатель. Нет, конечно, труд может быть рутинным, механическим, выполняемым не из желания или интереса, а бездумно, по привычке, ради заработка. Такой труд не облагораживает человека и не поднимает его над уровнем быта. Объективно его жизнь образует некую целостность, но субъективно остается механической суммой внутренне не связанных мгновений. Это быт, не переходящий в бытие. Следует, однако, подчеркнуть, что такая смысложизненная стратегия блокирует возможность создания чего-то действительно нового, обрекает человека на воспроизведение уже существующих образцов. «Технические, умственные и социальные усовершенствования» в результате такого труда появиться не могут. Труд сам по себе не гарантирует полноты духовной жизни, он создает только соответствующие объективные предпосылки. От человека, его субъективного выбора зависит, будут ли эти предпосылки реализованы. Но если человек выбрал отказ от труда, то в этом случае его жизнь – жалкое прозябание, без цели и смысла. Такую жизнь ведет, например, Антуан Рокантен, герой романа Ж.-П. Сартра «Тошнота». Рокантен вроде бы имеет в жизни цель – написать историческое исследование о жизни маркиза де Рольбона, но цель эта поставлена не для того, чтобы ее добиваться, а единственно для самооправдания. Герой романа Сартра не может и не хочет предпринять усилие, чтобы завершить свою работу, он плывет по течению жизни, довольствуясь мелкими радостями и сиюминутными удовольствиями.