Стефан Кляйн - Как мы меняем мир. История развития человеческого разума через творчество, воображение, содружество и обмен идеями

Если бы творчество было всего лишь вопросом проницательности и изобретательности, человекообразные обезьяны научились бы изготавливать ножи гораздо раньше, чем наши предки. Возможно, сейчас именно они восхищались бы нами в своих зоопарках, а не наоборот. Но только мифы гласят, что творчество возникло благодаря спонтанной вспышке вдохновения. Даже если речь идет о превращении камня в режущий инструмент, для творческого мышления недостаточно просто идей. Для него необходимы практика и готовность снова и снова терпеть неудачи и преследовать цель, даже если успех не гарантирован [20] Люди намного лучше справляются с таким самоконтролем и долгосрочным планированием, чем другие животные. Этим мы обязаны нашему большому мозгу. Чтобы сдерживать спонтанные порывы и предвидеть лучшее будущее, требуются значительные умственные ресурсы. В целом чем больше объем черепа, тем более стойким и дальновидным может быть животное, как показал американский антрополог Эван Маклин, сравнивая разные виды. (Маклин и др., 2014.) . Каждый, кто хочет создать нечто по-настоящему креативное, вынужден совершить долгое путешествие в неизведанное. Шимпанзе потерпели неудачу из-за недостатка самоконтроля и долгосрочного планирования, а не из-за недостатка интеллекта. И мы тоже, признаться, именно по этой причине нередко терпим неудачу.

В ходе увлекательного эксперимента исследователи сняли сцены, которые могли происходить среди первых людей более трех миллионов лет назад. Испытуемые – карликовые шимпанзе – очень похожи на наших далеких предков – насколько вообще на них может быть похоже живущее ныне существо: мозг бонобо такой же большой и структурированный, как и у мастеров, которые работали на осыпи озера Туркана. Они также практически не отличаются телосложением и размерами. Геном карликовых шимпанзе не совпадает с геномом человека лишь на 0,3 % [21] Examiner и другие 2012 г. .

Два бонобо, участвовавшие в эксперименте, были особыми животными: Канзи и его сводная сестра Панбаниша с рождения жили в американских исследовательских институтах, на момент проведения эксперимента в штате Айова. Приматолог Сьюзен Сэвидж-Рамбо обучала брата и сестру на протяжении всей их жизни по уникальной методике. Так Канзи прославился как «говорящая обезьяна». Сорокалетний самец может выражать свои желания, чувства и мысли с помощью компьютерной клавиатуры с символами; словарь Канзи включает около 500 слов. Он также понимает разговорный английский.

Словарный запас Панбаниши, умершей в 2012 году, был еще больше.

В 1990 году ученые начали обучать двух бонобо обработке камней [22] Шик и др. 1999; Тот, Шик и Симо, 2006 год; Сэвидж-Рамбо, Тот и Шик 2007. . Канзи, которому тогда было девять лет, потребовалось несколько недель регулярных упражнений, вознаграждений и уговоров, прежде чем ему удалось сделать несколько небольших осколков, с помощью которых он перерезал веревку на коробке со сладостями. Воодушевленный своими успехами, он продолжал заниматься, получая в награду лакомства. Итак, исследователи увидели в обезьяньем домике то, что могло произойти более трех миллионов лет назад на холмах Ломекви, когда наши предки научились делать инструменты. Через несколько месяцев Канзи открыл новую технику: когда он бросал камни, высоко подняв руки, на плиточный пол своего жилища, образовывались более полезные осколки, чем после удара камня о камень.

Тогда Сэвидж-Рамбо постелила ковер, чтобы умерить рвение Канзи, но он оторвал ковер. В конце концов ему пришлось переехать в вольер с полом из мульчи; там он снова проявил свое творчество. Теперь он ударял мелкими камнями по камням большего размера и со временем развил такой высокий уровень точности, что у него стали получаться все более острые ножи. Однако еще через несколько месяцев он вернулся к технике нанесения ударов, которой его изначально научили люди. Теперь он настолько овладел своим ремеслом, что мог вскрывать с помощь ножей, которые сам сделал, контейнеры со сладостями и кожаные чехлы кресел в своем вольере.

Панбаниша же не вышла за пределы начальной стадии и сдалась, хотя с интересом наблюдала, как ее сводный брат усовершенствовал инструменты. Но однажды вместо ученых-мужчин Канзи стала обучать женщина-антрополог. И тогда Панбаниша потянулась к давно забытым камням и стала повторять удары, которым научилась у своего брата. Вскоре ее инструменты стали такими же хорошими, как и его – как будто ей нужен был только женский образец для подражания, чтобы достичь определенного мастерства.