Орлов Дмитриевич - Этнос и глобализация - этнокультурные механизмы распада современных наций

Если раньше мир состоял из сравнительно замкнутых социальных систем, то сегодня локальные социальные системы и явления принимают открытый характер и в силу этого не могут быть описаны вне глобального контекста и системы внешних взаимодействий. В то же время эти же локальные системы сохраняют и даже усиливают региональную и цивилизационную специфику, в том числе конфессиональную и этническую.

Социальный механизм влияния глобализации на социальную сферу заключается не столько в становлении глобальных товарных и финансовых рынков, сколько в становлении новых механизмов воспроизводства элит, как влиятельных социальных групп, стоящих за акторами глобальной политики и формирующих ее своими интересами.

Характерно, что за каждым крупным актором современной мировой политики стоят соответствующие механизмы социальной мобильности, «генераторы кадров», социальные лифты, альтернативные традиционным механизмам вертикальной мобильности, связанным с институтами национального государства.

Следует подчеркнуть, что ресурсная база новых, негосударственных, акторов – это вполне осознаваемая альтернативными негосударственными элитами политика утилизации, перехвата ресурсной базы государств и гражданских наций, часто определяемая как «приватизации государства благосостояния». К новым, «негосударственным», элитам следует отнести не только топ-менеджеров крупных ТНК и международных финансовых структур, но и такую влиятельную, хотя и сравнительно узкую группу, как т. н. «международная бюрократия», то есть управляющий персонал МВФ, ООН, Евросоюза и других влиятельных международных организаций.

Специфический тип новых негосударственных элит формируется в рамках глобальных и региональных этнических общностей – общин, диаспор, этнокриминальных группировок, политическое влияние которых в мире существенно выросло по мере увеличения мировых миграций, деградации институтов современного государства, размывания национальной идентичности с замещением ее конфессиональной и этнической.

Повсеместная мультикультурализация и этнизация «классических» гражданских наций развивается в США, где многочисленные этнические общины, все больше ориентированные на страны происхождения, обретают все большее влияние, трансформируя традиционную партийную систему США в систему этнических лобби.

Негосударственные элиты, составляющие социальную основу негосударственных акторов глобальной политики, не отделены непроходимыми барьерами от «старых» элит, порожденных национальным государством. Напротив, те и другие пересекаются и совмещаются, образуя единую страту, интегрированную социальными связями и механизмами социальной мобильности.

Через механизм пересечения элит негосударственные локальные элиты, заинтересованные в ресурсных потоках национального государства, весьма эффективно реализуют свои интересы, постепенно превращая государство из политического суверена в «ночного сторожа» по Адаму Смиту. При этом негосударственные социальные акторы формируют не оторванные от исторической почвы «глобальные элиты», не мифологизированных «новых кочевников», лишенных культурной идентичности, а глобализированные страты национальных и локальных элит. Эти элиты разыгрывают либеральный сценарий «приватизации национальных доходов, национализации издержек», причем в основном на национальном и местном уровнях, и лишь во вторую очередь – на уровне глобальном.

Очерчивая социальную структуру нового глобального мира, председатель CFR (Совета по международным отношениям) Р. Хааc констатирует возникновение на мировой арене новых типов влиятельных политических и социальных акторов, сопоставимых по своим возможностям с «классическим» территориальным государством, но при этом имеющих собственную субъектность и интересы, независимые от государства и его институтов 167. Перетекание мировой политики в негосударственные и непространственные измерения, не привязанные к геополитическим «полюсам» и «центрам силы», Хаас определяет как «бесполярность», nonpolarity. Ситуация «бесполярности» органически обосновывает концепцию «мягкой силы», как политического господства на базе контроля и освоения новых сфер несилового противоборства в тесной кооперации с новыми типами влиятельных социальных акторов, заметная часть которых, например, неправительственные организации и частные армии, целенаправленно создается как инструмент внешней политики.