Владимир Глебкин - Смена парадигм в лингвистической семантике. От изоляционизма к социокультурным моделям

Переходя к непосредственному обсуждению, рискну начать с одного «наивного» утверждения. Я думаю, не-лингвист не сможет понять, что значит «Олег претендует на этот кусок сыра» или «“Спартак” в этом году претендует на золотые медали» из толкования « Z претендует на Y» = «Z требует, чтобы Х предоставил Z-у Y, потому что Z считает, что имеет право получить Y» (Апресян 1995, с. 109) или осознать, каков смысл выражений «душа болит», «большой души человек», «душа ушла в пятки», прочитав следующее описание: душа : one of two parts of a person people can» t see this part because of this part, people are not like other living things because of this part, a person can feel many things when this person thinks about something because of this part, a person can be a good person (because of this part, a person can live with God) because of this part, good things can happen inside a person other people can» t know what happens in this part if this person doesn’t want them to know it it is good if other people can know it it is good if a person wants other people to know it (Wierzbicka 2005, p. 273–274).

Кажется, что следовать подобным описаниям при освоении языка – все равно, что учиться плавать по инструкции («примите в воде горизонтальное положение», «поднимите левую руку», «погрузите ее в воду под углом 130–150°», «одновременно совершайте вертикальные движения прямыми ногами» и т. д.).

Обычно на подобную реакцию, в которой я далеко не оригинален, следует ответ: приведенные описания не предназначены для не-лингвистов, они составляют один из элементов лингвистки как строгой науки (cр., напр., замечание о Толково-комбинаторном словаре в: Мельчук 1995, с. 5–6). Об этой научной строгости в дальнейшем и хотелось бы поговорить. Строгая наука в ее классическом понимании должна опираться на непротиворечивую систему методологических принципов, имеющих характер интуитивной очевидности, и предлагать объективную, т. е. независимую от конкретного исследователя, процедуру верификации получаемых результатов, другими словами, обладать определенными объективными критериями истинности. Попробуем посмотреть, какие методологические принципы лежат в основании моделей Мельчука – Апресяна – Жолковского и А. Вежбицкой и какие процедуры верификации сделанных утверждений предлагаются авторами.

Мы начнем анализ с модели А. Вежбицкой, в которой ответы на поставленные вопросы даны более отчетливо. Основные положения NSM-концепции Вежбицкой можно сформулировать следующим образом: α) В рамках любого языка может быть выделено базовое ядро, состоящее из так называемых «семантических примитивов» – простых, интуитивно ясных слов, не подлежащих определению. Значение каждого слова данного языка может быть выражено в виде определенной конфигурации семантических примитивов (Wierzbicka 1972, p. 10–16; Wierzbicka 1980, p. 2–33; Wierzbicka 1985, p. 336–338; Wierzbicka 1996, p. 9–12; Goddard 2002, p. 5, 16) [57]. α 1) На значение слова не влияют значения других слов в лексиконе. Более того, чтобы сравнивать различные слова или описывать эволюцию семантики какого-либо слова, надо сначала определить сравниваемые значения через семантические примитивы [58].

β) Между базовыми ядрами различных языков можно установить взаимнооднозначное соответствие, т. к. все они выражают базовый набор врожденных ментальных концептов, видимо, характерный для человека как биологического вида и составляющий часть генетического наследия человека. Данным концептам присуща и определенная синтаксическая упорядоченность, что позволяет в отношении них говорить об особом lingua mentalis (Wierzbicka 1972, p. 25–26; Wierzbicka 1980, p. 2–33; Wierzbicka 1996, p. 14–15, 17–21, 28–29, 112–113; Goddard 2002, p. 5, 16). γ) Предложенная модель позволяет сравнивать различные языки между собой, сводя их к общему основанию, показывать семантическое богатство и национальную специфику концептов, трактуемых словарями как языковые эквиваленты (Wierzbicka 1980, p. 40–42; Wierzbicka 1996, p. 15–16; Wierzbicka 2005, p. 258–260).

Изложенный выше подход дает, по мнению автора, возможность решить ряд значимых для семантики проблем: проблему построения корректного метаязыка описания, проблему «логического круга» в толкованиях (Wierzbicka 1980, p. 11–14; Wierzbicka 1996, p. 48–49, 274–286), – а также наглядно демонстрирует пути преодоления «семантического агностицизма», сформулированного, как часто утверждается, в работах позднего Витгенштейна и его последователей (Wierzbicka 1996, p. 237–257, 335).

Прежде чем переходить к обсуждению концепции, следует еще раз отметить методологическую близость изложенного подхода базовым постулатам генеративной теории. И утверждение о врожденном характере языковой способности, оформленной в виде некоторого lingua mentalis, и сама модель семантического описания, отсылающая к базовым постулатам Каца и Постала, описанным в предыдущей главе, наглядно демонстрируют генетическую связь мировоззренческих установок, лежащих в их основе.