Ален Стивен - Почему мы думаем то, что мы думаем

Жан-Поль Сартр впервые заинтересовался философией, когда ознакомился с эссе Анри Бергсона «Время и свобода воли», входившим в опубликованную впервые в 1889 году докторскую диссертацию Бергсона. Сартр изучал философию в Высшей нормальной школе в своём родном Париже и в особенности заинтересовался воззрениями датчанина Сёрена Кьеркегора (1813–1855) и немцев Эдмунда Гуссерля (1859–1938) и Мартина Хайдеггера (1889–1976). В 1929 году Сартр встретил Симону де Бовуар, студентку Сорбонны, которая стала для него спутницей жизни. И хотя оба происходили из «буржуазных» семей, и Сартр, и де Бовуар придерживались твёрдых политических взглядов, получивших отражение в их работах о сущности общества и месте человека в нём.

Ключ к философии Сартра заключается в противоречии и конфликте между деспотичными силами подчинения, которые стремятся вписать индивида в те или иные социальные группы, и аутентичностью, которую Сартр рассматривал как необходимое условие для самоопределения. Чтобы достичь аутентичности бытия, индивид должен принять ответственность за все поступки, которые он совершает по своему свободному выбору. Полная свобода выбора не лишена опасности, и Сартр признаёт, что бремя совершения правильного выбора в любой ситуации зачастую может привести к состоянию экзистенциального страдания. Совершая ложный выбор – принимая жизненно важное решение на основании навязанной идеологии и объективных норм – человек существует неаутентично и становится воплощением того, что Сартр определил как дурная вера . Понятие дурной веры в экзистенциализме отражает представление Маркса о ложном сознании, то есть процессов – материальных, институциональных и идеологических, – при помощи которых капиталистические общества контролируют и управляют пролетариатом. В понимании Сартра дурная вера больше относится к личному выбору. Действие идеологии, по Сартру, почти целиком направлено на то, чтобы ограничить способность человека мыслить свободно и тем самым преуменьшить возможность совершения им независимого и осознанного поступка.

Жить в дурной вере – значит отрицать, вступая в противоречие с самой природой бытия, что мы свободны и ответственны за то, кем являемся и что делаем. Дурная вера – это отрицание свободы воли на том основании, что мы, как всё во вселенной, причинно обусловлены и таким образом не имеем истинной свободы, являясь попросту жертвами обстоятельств. Чтобы вести аутентичное существование, человеку, по мнению Сартра, необходимо быть верным своим собственным убеждениям и представлениям. Это влечёт за собой придание смысла совершаемым нами выбору и поступкам и противостояние смыслу, навязываемому извне. Ценность жизни измеряется только убеждениями, которым индивид решает следовать по собственному свободному выбору. Утверждать, что люди являются жертвами предопределённой судьбы и подвержены воздействию сил, над которыми не имеют власти, – такими, как классовое или расовое происхождение, пол, вероисповедание, – значит жить по дурной вере.

Человек сначала существует, встречается, появляется в мире, и только потом он определяется.

Сартр впервые заговорил о дурной вере в опубликованной в 1943 году книге «Бытие и ничто». Оказавшись во время войны в плену, Сартр прочёл трактат Мартина Хайдеггера «Бытие и время» (1927), и представления Хайдеггера о «ничто» (см. также главу «Почему существует нечто, а не ничто?») оказали заметное влияние на мысль Сартра. У Хайдеггера Сартр позаимствовал термин «фактичность» для описания очевидных фактов бытия индивида и фактов, которые, как считается, формируют его идентичность (рождение, пол, вероисповедание, географическое положение, неотвратимость смерти); Сартр выдвинул предположение, что эти элементы препятствуют проявлению истинной свободы, ответственности и аутентичности. Если, например, человек рождён в Германии, он, скорее всего, став взрослым, будет говорить по-немецки. Если же он уедет жить во Францию и предпочтёт говорить исключительно по-французски до конца своих дней, он тем самым отрицает фактичность своего языка по рождению. Это пример того, что Сартр определил как «отрицание»: именно через отрицание (принимая Ничто) человек может преодолеть неблагоприятные следствия фактичности. Путём отрицания или сознательного размышления о Ничто в каждодневном опыте жизни мы можем низложить фактичность до «ничто» и придать нашим поступкам свой собственный смысл.