Н. Воскресенский - Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Имея под руками пункты из «Клятвы епископов», например: «Паки обещаваюся врученную ми ныне паству всю на всякое лето, аще возможно будет, по крайней же мере в два или три года, самому по обычаю апостол посещать и назирать; посещать же не ради лихоимания и чести, но апостольски» [570], Феофан развил их в целую главу (XVII) «О епископах». В ней автор, хорошо знакомый с жизнью, обычаями и нравами церковников, а также с задачами епископских объездов, подробно изложил в виде норм правá и обязанности как самих епископов, так и их слуг, особенно в смысле ограничения аппетитов последних, «ибо слуги архиерейские, – как гласил Регламент, – обычно бывают лакомые скотины». Тот же прием имел место в Регламенте при составлении главы об отлучении от церкви – «О епископах», глава XVI. В основу ее был положен собственноручный текст Петра из клятвенного обещания епископов: «Кто покажет себя явным еретиком или разорителем заповедей божиих, таких по триех увещаниях (по Апостолу) отлучать, а не так, как ныне: для ссор с собою или с своими отлучают всякого таинства, и не только тых, но их подданных безвинных» [571].

Итак, первоначальный проект Духовного регламента, отличаясь богатством норм, принципиальностью их, был написан Феофаном в строгом соответствии с политикой, проводимой Петром. Источниками для автора при составлении проекта были устные указания и распоряжения Петра, указы царя, особенно его дополнение клятвенного обещания епископов, а также переводы иностранных законов, доставленные Феофану царем, и, наконец, богатейшие наблюдения самого автора над религиозной и церковно-общественной жизнью России и Запада. При этом необходимо заметить, Феофан искренно сочувствовал реформам Петра, что и доказал впоследствии, с наступлением реакции при преемниках последнего: перед лицом страшной Тайной канцелярии, оправдываясь во взводимых на него обвинениях, например в отвергании почитания святых икон, в стремлении извести монашество, он, признавая инициативу покойного Петра в преобразованиях церкви, не проявил малодушия и не отрекся от основных норм составленного им Духовного регламента.

Срединное положение между рассмотренными выше учредительными законами – «Должностью Сената» и Регламентом Духовной коллегии – занимают все другие первоначальные проекты регламентов, примыкая ближе к первому, если они дальше стояли от сепаратных указов Петра, его непосредственного руководства и участия в их написании, и, наоборот, ближе ко второму, если проекты в основном содержании передавали указы Петра и его резолюции на докладах, подаваемых Сенатом и государственными коллегиями, а авторы их получали директивы от самого царя.

Рассмотрим некоторые из них [из этих первоначальных проектов].

Остановимся прежде других на проекте знаменитого «Указа о челобитчиках», которым впервые в России были строго разграничены судебные инстанции с точным указанием круга дел, по которым дозволялось подавать челобитные на имя самого царя. Проект указа был написан А. А. Матвеевым и подан в Кабинет Петра, как упоминалось выше, 3 декабря 1718 года [572]. Сравнивая эту первоначальную редакцию с последующими, без труда можно определить, что автор, будучи президентом Юстиц-коллегии, тем не менее еще не уяснил себе к концу 1718 года основ судебной реформы Петра. И это несмотря на то, что 9 мая того же, 1718 года на «Докладе о Юстиц-коллегии» Петр дал президенту принципиальные указания относительно структуры судебных учреждений в России в своих резолюциях на пункты доклада. Президент же, указывая на устройство судов в Швеции, не помнил, какие суды и в каких местах уже было предписано установить в России и, в частности, какие дела должны были войти в круг в е дения Юстиц-коллегии – только судебные или и поместные. Между тем Петр в нескольких строках своей резолюции [от] 9 мая уже наметил будущую структуру судов в России: «Поместному приказу быть особливо (для умножения дел), однако ж под управлением Юстиц-колегии. А спорные дела приносить в Юстиц-колегию. Судам быть по городам, а главным – в каждой губернии по одному, а малые – под оным, а главные губернские – под Юстиц-колегии» [573]. Несмотря на столь ясные указания Петра, находившиеся под руками у президента – как видно из его подписи под пунктами доклада и резолюциями царя: «Подлинные статьи я к себе взял из Сенату», – он в своем проекте не уловил основ судебной реформы Петра, спутал судебные инстанции и, наконец, не определил круга дел, по которым Петр разрешал доносить непосредственно царю, притом не только разрешал, но и обязывал. Автор проекта установил такие судебные инстанции: суды городские, провинциальные, губернские, высший надворный суд Юстиц-коллегии и государственную коллегию. По проекту Матвеева, по-видимому, Юстиц-коллегия не являлась государственной коллегией. Между тем по резолюции Петра были определенно намечены следующие инстанции: городские, провинциальные суды, «в знатных губерниях» – надворные суды, откуда «апель чинить» [574]в государственную Юстиц-коллегию. Юстиц– же коллегия, как и все государственные коллегии, подлежала ведению и суду Сената.