Н. Воскресенский - Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Это начало следует отнести к 13 декабря 1717 года, ко дню, когда адмирал Ф. М. Апраксин специальным указом от имени Петра передал вновь построенную и оборудованную мельницу в Адмиралтейство, в в е дение вице-адмирала К. И. Крейса [1703]. Полагаем, что начало отечественного производства бумаги нужно отнести именно к этой дате, к пуску Дудеровой мельницы – первой жизнеспособной фабрики, вокруг которой впоследствии вырос и продолжает до настоящего времени развиваться целый район этой отрасли производства в России. Произошло это потому, что Дудеровская фабрика была построена своевременно, т. е. когда Россия была уже в состоянии сохранить ее, вырастить и развить до размеров полного удовлетворения потребностей государства, озабоченного насаждением общеевропейской культуры и именно средствами своей национальной промышленности. Конечно, спрос выражался еще в скромных размерах, но это уже другой вопрос.

Своевременностью основания Дудеровская бумажная мельница не походила на названную выше подмосковную, села Богородского фабрику, построенную хотя и раньше Дудеровской, но не во благовремении, а именно – когда Петр и Россия были почти всецело заняты отливкой пушек и ядер, построением военных кораблей, выработкой пороха и т. п. Фабрика села Богородского строилась по указу Петра, казалось бы, и своевременно – вместе с введением нового гражданского алфавита и усвоением Россией голландской манеры печатания книг. Она была основана в Московском уезде, на реке Яузе, из Монастырского приказа в 1707 году, но оказалась менее счастливой по сравнению со своей младшей «сестрой». В течение всего царствования Петра Богородская фабрика только влачила свое существование, переходя из рук в руки или находясь в бездействии. С 1707 года до 1715-го она была в вéдении Монастырского приказа; с 1715 по 1720 год – находилась на откупу у бывшего мастера той же фабрики, Яна Индриха Барфуса, до его смерти, последовавшей в том же году; с 1720 по 1722 год – была «впусте»; в 1722 году – изустным указом Петра была объявлена к возобновлению и явилась предметом торгов для получения ее на откуп. В 1722 году, перед отъездом Петра в поход, акт сдачи фабрики купецкому человеку В. М. Короткому, заявившему о своем желании взять ее в эксплуатацию, не успел получить утверждения – подписи Петра. Фабрика была своеобразно обеспечена от правительства сырьем. Таким сырьем служили для нее «портяные ветхие тряпицы», собираемые с крестьян патриарших, архиерейских и монастырских вотчин – с 10 876 дворов, по три фунта со двора [1704]. Но, как нами отмечено выше, в первые три пятилетия XVIII века Петр и Россия были еще не в силах заложить прочные основания и обеспечить рост культуры страны, так как государство было вынуждено с напряжением всех сил отстаивать свою независимость и право на самостоятельное существование. В частности, Петр еще не мог предоставить стране необходимых условий для роста и развития бумажной промышленности. Ветхих портяных тряпиц и неумелых усилий Монастырского приказа оказалось недостаточно, чтобы поддержать предприятие, не относящееся непосредственно к военному и монастырскому делу и сравнительно удаленное от могучей помощи Петра и его молодого, но деятельного правительства. А между тем нужно было и изыскивать иные способы снабжения нового предприятия сырьем, и снабжать его рабочей силой, и обеспечивать достаточный сбыт выработанных изделий. Канцелярии – в то время главные потребители бумаги, избалованные хорошей чужой [заграничной] бумагой, «спесиво» предпочитали пользоваться по-прежнему привозной: она была и менее груба, и более бела. Об этих дьячьих вкусах и практике канцелярий доносил Петру в 1722 году, 12 марта, вице-адмирал К. И. Крейс, прося его о содействии успеху своего производства и обещая в то же время требовательному организатору русской промышленности улучшить вскоре качество отечественной бумаги [1705]. Итак, листы картузной и писчей бумаги, как и все, начатое производством при Петре, не залетали к нам с Запада стихийно, гонимые ветром с границ государства подобно сухим осенним листьям, а требовали немалых усилий, труда и средств – и при организации самих предприятий, и при создании необходимых условий для их роста, и при преодолении помех к их развитию и укреплению. При этом сама жизнь неумолимо вносила свои коррективы в хозяйственную деятельность и планы Петра. Все, что было предположено раньше времени и начато в порыве увлечения, сверх меры и сил, – приостанавливалось само собой. В то же время все, что было своевременным и имело под собой почву, при поддержке правительства росло и развивалось.