Робин Махержи - Что будет дальше? Искусство превращать истории в сценарии [litres]

Говорят, когда к Джотто (1266–1337) явился посланник папы римского и попросил нарисовать что-нибудь, дабы продемонстрировать свои уменья, тот взял карандаш и нарисовал на стене идеальный круг. И тут же получил работу. Попробуйте сами. Возьмите ближайшую ручку, лист бумаги, вдохните и нарисуйте круг.

Как у вас получилось? Идеально? Скорее всего, нет. Вероятно, Джотто немало практиковался. Так спросите себя, что сделать, чтобы круг вышел лучше. Безусловно, можно обвести по контуру тарелку. Или практиковаться, как Джотто, а еще можно родиться с выдающимся талантом. Как правило, чтобы нарисовать приличный круг, можно воспользоваться компасом. Ничего загадочного в этом нет. Плотно прижмите что-нибудь в центре и используйте этот предмет, чтобы определить, где именно пройдет окружность. Если вы чихнете, или вас толкнут, или сделанная отметка еще каким-то образом сместится, в итоге мы получим кривую линию, выпуклость или зазубрину. Полагаю, вы понимаете, к чему я веду. Если посмотреть на воткнутую в землю палку (нашу вертикальную конструкцию) сверху, она покажется просто точкой. Однако эта точка определяет направление и форму всего происходящего. Если, прочитав текст, мы спрашиваем «в чем смысл?», тем самым мы пытаемся определить центр круга. Если же мы задаемся вопросом «о чем это?», мы спрашиваем, вокруг чего крутится история. Это место положения вашей оси, вертикальной конструкции, связь со смыслом. Если дрогнете в процессе написания текста, итогом станут сплошные ухабы вместо ровного повествования. Если вспылите, пока пишете, получите бесформенный комок вместо приятной формы. Чтобы пошагово выстроить сюжет, полезно знать, о чем ваша история. Это определяет ваши решения. Это более мощный и полезный прием, чем проверка каждой строчки на предмет соответствия заявленной теме. Четкое понимание центрального замысла мгновенно подскажет вам, что вы сбились с пути. И рука ваша сама потянется исправить нужную строку.

Это не значит, что надо отказаться от радостей жизни. Порой необходимо импровизировать, экспериментировать и вообще веселиться. Но главная мысль, как только она выявлена и осознана, поможет вам редактировать текст, обеспечивая его связность. Ничто из этого не призывает пожертвовать творчеством во благо лаконичности. Напротив, чем прочнее ядро, тем бесшабашнее вы можете поступить с внешней формой, не превращая при этом весь текст в нечто бесформенное.

Упражнение

Вот вам еще одно упражнение. Позвоните другу, который очень занят, и как можно дольше говорите ни о чем. Сколько пройдет времени, прежде чем вас перебьют? Сколько – прежде чем вы ощутите его отчаянье и раздражение?

А сколько – прежде чем он, наконец, перебьет вас и спросит, все ли в порядке? Сколько раз вы сможете проделать подобное, прежде чем друг заблокирует ваш номер? Речь существует для передачи смысла. Задача истории – передать мысль, пояснить и приукрасить ее, насладиться ею. Нет идеи – нет истории. Так что когда в следующий раз вас потянет что-нибудь написать (или сказать), обратите внимание, как вы закапываетесь в глубины смысла, пытаясь ухватить крупицу сути. Иначе, как некогда сетовал Шекспир, «это повесть, которую пересказал дурак: в ней много слов и страсти, нет лишь смысла».

Вернемся к сцене из «Жителей Ист-Энда», где Билли столкнулся с Энди, личностью куда более угрожающей. Источником силы для Билли стало внезапное осознание того, что он был не просто шаркающим, неуверенным в себе, застенчивым человеком, которым всегда пытался быть. В тот момент он был Митчеллом. Мощное изменение идентичности придало ему колоссальную – даже безрассудную – смелость и силу.

Я уже рассказывал, как углубился во внешнюю оболочку простого сюжетного поворота (момент, когда Билли сообщает Энди, что собирается рассказать Кэт о его измене, если вдруг вам интересно), чтобы найти то, что резонировало бы с моей собственной Основой. В процессе я столкнулся с проблемой и пытался решить, как же так оформить повествование, чтобы перемена в Билли казалась убедительной. Безусловно, были простые решения. Билли мог бы упомянуть измену в разговоре с кем-то ровно в тот момент, когда Энди выворачивает из-за угла. Подслушивание – излюбленная уловка сценаристов мыльных опер, попавших в трудное положение. Или же Билли мог «выпалить» свою реплику, одну из вечно раздражающих фраз, которая встречается во многих сценариях. В данном случае я нашел мгновенье, когда в герое происходит перемена, в собственном опыте. Исследуя этот момент трансформации, я смог определить, что изменилось в Билли. Мне это показалось правильным, сцена работала, и все были счастливы.