Сара Драй - Воды мира. Как были разгаданы тайны океанов, атмосферы, ледников и климата нашей планеты

Будучи одной из немногих женщин в мире метеорологической науки, она находилась под прицелом пристального общественного внимания, не всегда имея возможность скрыть от постороннего взгляда все стороны своей личной жизни. Газеты и журналы любили писать о ее кулинарных способностях и талантах домохозяйки, а также о том, как Джоан совмещает их с профессиональной карьеро [245] Ibid., Simpson 2.10, Clippings, «Woman Cloud Expert Has Time for Family,» 2 May 1953, Boston Evening Globe ; «Scientist with Her Feet on Cloud 9,» LA Times , 20 December 1963. . Ее смелые полеты в облака – и даже в ураганы – поражали воображение, тем более что Симпсон, по описанию одного из журналистов, была «довольно хрупкой и застенчивой на вид блондинкой», которая, помимо того что входила в пятерку лучших метеорологов мира, «вела хозяйство в большом доме в Вудс-Хоуле, штат Массачусетс, и сама готовила для мужа и двоих сыновей» [246] «Woman Likes to Fly in Hurricane's Eye,» Boston Globe , 1957. . Несмотря на присутствующий в таких описаниях сексизм, журналисты были правы, отмечая, насколько тесно переплетено в ее жизни профессиональное и личное. Все трое ее мужей принадлежали к одному и тому же узкому кругу ученых-метеорологов, как и таинственный С., с которым она работала над проектом по исследованию облаков. Отрицать ту роль, которую эти отношения сыграли в ее жизни, значило бы упустить нечто важное, поэтому Джоан Симпсон приняла осознанное решение поделиться своими глубоко личными переживаниями с другими. Возможно, она надеялась на то, что однажды настанет время, когда так называемый баланс между работой и личной жизнью перестанет быть исключительно женской «проблемой» [247] «Не припомню ни одной статьи о женщине-ученой, где было бы написано только о ее работе без подробностей о супруге, детях и доме. Я считаю это нормальным; плохо лишь то, что журналисты не делают то же самое, когда обсуждают работу ученых-мужчин». Simpson Papers, MC 779, Simpson 210, Clippings «Beginning of a research career,» 2. .

Чтобы это произошло, архивы должны отражать не дистиллированную, а всеобъемлющую реальность человеческой жизни. К сожалению, в архивах ученых-мужчин почти невозможно найти подробностей их жизни вне науки: нам неизвестно, какими они были мужьями, любовниками, отцами, о чем думали, что чувствовали. В отличие от этого, в материалах архива Симпсон перед нами предстает женщина, прожившая долгую, плодотворную, полную страсти жизнь. Мы видим, как, подобно изучаемым ею тропическим облакам, она не признавала границ, смело осваивая новые области, которые ранее считались закрытыми для женщин, и как порой с головокружительной скоростью меняла семейный покой на ураган чувств. Страсть и наука были для нее неразделимы. «Думаю, меня воспринимают как довольно хладнокровного человека, – писала Симпсон, – но как же это далеко от истины! Чтобы понять, как женщина – или мужчина, если на то пошло, – совершает что-то новое в какой-либо области, необходимо проникнуть за эмоциональную маску, под которой скрывает себя человек, а свою маску я намеренно делала такой, чтобы проникнуть за нее было чрезвычайно трудно» [248] Simpson Papers, MC 779, Simpson 1.14, Family history narrative, Personal memories January 1996 Re: difficult childhood, depression, referrals to photographs, 1 (unnumbered). .

В свои 27 лет океанограф Генри Стоммел плыл по воле волн. Молодой ученый, он понимал, как важно выбрать в научном плавании свой верный курс, но не знал, какое именно направление может стать для него таковым. По совету коллеги из Океанографического института в Вудс-Хоуле Стоммел прочитал статью по гидродинамике, посвященную некоторым аспектам движения воды. Это был долгожданный глоток чистой науки, не связанной ни с какими военными целями, которые доминировали в то время в научном мире и претили пацифисту Стоммелу. Эта тема его заинтересовала. Вскоре после того в одном из нью-йоркских дансингов его познакомили с Карлом Густавом Россби, основателем факультета метеорологии в Чикагском университете, где во время войны преподавала юная Джоан Джеролд. Эта встреча и предопределила дальнейшую судьбу Стоммела в науке.

Мир тесен, и вскоре после той встречи Стоммел получил приглашение провести семестр в Чикагской лаборатории Россби. Ему понравился стиль, в котором Россби излагал свои мысли на лекциях. Хотя Стоммел не любил простых истин, самой простоты он не боялся. В стремлении понять атмосферную циркуляцию Россби делал смелые физические упрощения, и эта смелость привлекла молодого ученого. Ему казалось, что это некоторым образом перекликалось с его личным опытом. В подростковом возрасте ему выписали очки, но из-за опечатки в рецепте сделали слишком сильные линзы. В них он с трудом видел, что написано в учебниках и на школьной доске, и потому старался свести сложную задачу к проблеме, видимой мысленным взором и решаемой путем размышлений.