Коллектив авторов - Мир Калевалы

– Так чей же Антоновский? – Генерал сбавил тон, он был явно раздосадован, что танкисты не виновны, наказать их не за что и ненавистный ему Громобоев сумел выкрутиться. – Я вас спрашиваю! Подполковник Туманов, что вы молчите? Откуда взялся в вашем лесу чужой солдат?

– Не могу знать! Вы нас отстранили от должностей! – гаркнул Туманов.

– Хватит фиглярствовать и ерничать! Я погорячился, пока отменяю свое распоряжение. Ну? Что молчите?

Что мог сказать командир полка? Видимо, кто-то из соседей недосчитался этого бойца и пока еще находится в неведении о жертве. Полковники мигом запрыгнули в «УАЗики» и помчались по другим частям, а генерал произвел для вида инспекцию. Раз уж приехал – надо поработать. Объявил устный выговор Громобоеву за необнов-ленную наглядную агитацию, велел съездить в соседнюю часть и поучиться работе. Начальника штаба пожурил за неопрятный внешний вид караульных и дневальных. Тем временем нашли «хозяев» бойца, ими оказались расхваленные артиллеристы. Генерал даже крякнул от досады, ведь пять минут тому назад он ставил Эдуарду их в пример, и в особенности майора Веселовского. И надо же, такая незадача.

– Работайте… пока что… – буркнул генерал и убыл разбираться к соседям.

А Громобоев все больше убеждался, что развернутому танковому полку вредит лесной знакомец шишок Мартин.

…Ротные тактические учения завершились, предстояло провести батальонные учения со стрельбой штатным снарядом, и на этом планы занятий будут выполнены. Офицеры были на взводе и напряжены до предела, работали почти на грани нервного срыва. Внезапно вновь примчалась целая толпа штабных, которые, выскочив из машин, зашумели, заверещали как стая ворон.

– В чем дело? – разозлился Туманов. – Завтра у нас стрельбы, а вы нам мешаете работать.

Проверяющий из штаба округа полковник Алексанен-ко пояснил:

– Мы прибыли со служебной проверкой и по результатам примем решение: кого снять с должности, кого лишить звания, а кого отдать под суд!

– Начинается… – простонал командир. – Что опять стряслось?

– Убийцы! – только и успел воскликнуть проверяющий, как Туманов крепко схватил его за грудки и встряхнул:

– Думай, о чем говоришь, прежде чем ляпнуть глупость!

– На дороге за поворотом грузовиком насмерть задавлен солдат. Шел пьяный к электричке, попал под колеса.

– Фамилия? – прорычал Туманов.

– Сергейчук…

– Начальник штаба, проверь списки, есть ли у нас такой боец! Если нет, я вышвырну этого хлыща в окно.

Полковник побледнел и стал озираться по сторонам, ему явно не хотелось быть выброшенным через окно штабного кунга на глазах у «партизан».

– Позвольте, но он погиб в вашем районе!

– А мне наплевать! Я уже готов сам сбить машиной кого-нибудь из штабных или переехать на танке! У меня завтра стрельбы, понимаете? Со слабо обученными гражданскими людьми! И гранатометание боевыми гранатами!

Начальник штаба вместе с помощниками быстро просматривал штат полка и не находил погибшего. Алекса-ненко начал бочком двигаться в сторону выхода.

– Вы куда, товарищ полковник, – с угрозой в голосе прорычал Туманов.

– Мне надо доложить… мне надо уточнить…

– Так надо вначале уточнять, а потом нервировать! Вот привязались к нам – пытаетесь выдать желаемое за действительное?

Но полковник уже не слышал, а вприпрыжку бежал к служебной машине. Увы, начальство опять ошиблось – вновь не повезло любимчикам начальства – артиллеристам…

План проведения учений пулеметным полком, превращенным в полнокровную дивизию, был более-менее успешно выполнен, и до завершения мероприятий оставались всего день, ночь и еще день, и тут войска подвела погода, которая долго благоприятствовала. Начало осени выдалось хорошим, более-менее сухим (мелкие моросящие дожди не в счет, к ним жители столицы болот и хлябей терпимы и привычны), на дворе был конец ноября, ночами были заморозки, но дни хоть и были хмурыми, на землю до этого не выпало ни одной снежинки. И вдруг небо моментально заволокло темными тучами, посыпало, закружило, замело, начался сильнейший снегопад, который не прекращался три дня. Тропинки и дороги замело, солдаты не могли выйти из палаток и дурели от безделья. С ними проводили беседы, читали лекции, но всем было понятно, что дело идет к завершению.

День окончания учений был самым ужасным. Утром полевые кухни едва удалось разогреть, повара с трудом сумели приготовить чай. Хлеб с маслом и чай? А где каша? Назревал голодный бунт, началась анархия. После завтрака старшины попытались организовать сбор имущества, но насквозь промокшие и промерзшие «партизаны», обозленные тяготами армейской жизни, побросали вещи в снег и разбрелись кто куда: одни к электричке, другие на остановки автобуса или к попуткам.