Конрад Лоренц - Кольцо царя Соломона

В настоящее время в жилах наших гибридных собак течёт лишь небольшая примесь эльзасской крови, поскольку жена за время моего длительного отсутствия дважды скрещивала потомство Пига и Буби с чистокровным чау. Это было неизбежно, ибо в противном случае пришлось бы переженить их между собой, и мы стали бы виновниками кровосмешения. Но даже и сейчас психические качества Тито сказываются вполне отчётливо. Наши собаки гораздо добродушнее и гораздо легче поддаются обучению, чем чистокровные чау, хотя только глаз крупного знатока смог бы найти в их внешнем облике отдельные черты эльзасских собак. Я намереваюсь и впредь разводить эту смешанную породу, благополучно пережившую военные годы, чтобы провести в жизнь мой план создания собаки с идеальным характером.

Можно задать вопрос, стоит ли создавать ещё одну породу собак, когда столько их уже существует? Мне кажется — да! В наши дни собака имеет для человека главным образом психологическую ценность, если оставить в стороне отдельные области утилитарного использования собак, например, в полицейской работе и в спорте.

Удовольствие, доставляемое мне моей собакой, очень сродни той радости, которую приносят ворон, серые гуси и другие дикие животные, оживляющие наши загородные прогулки. Мне кажется, именно они помогают нам вернуться к тому подсознательному всеведению, которое мы и называем природой. Некогда мы порвали с природой, и это была та цена, которую человечество уплатило за свою культуру и цивилизацию, за то, чтобы получить специфическую свободу воли. Но неустанное наше стремление к утраченному раю — это не что иное, как подсознательная попытка восстановить эти разорванные связи.

Поэтому мне нужна собака, которая была бы не продуктом модной фантазии, а животным во плоти и крови, не результатом научных изысканий или триумфом собаководческого искусства, а детищем природы с неизуродованной душой. А последним качеством, к несчастью, отличаются лишь очень немногие из породистых собак, и в наименьшей степени — те породы, которые временами оказывались «новомодными», а потому привлекали чрезмерное внимание к своим внешним признакам. Животные каждой такой породы, подвергшиеся чисто внешнему совершенствованию, одновременно терпели духовный и умственный ущерб. Я же хочу добиться противоположного результата. Моя цель — создать идеальную комбинацию психических собачьих достоинств. Я надеюсь вывести собаку, которая могла бы своим присутствием восполнить то, чего как раз и не хватает бедному, цивилизованному, прикованному к большому городу человеку.

Давайте встанем на эту точку зрения и перестанем обманывать себя, говоря, что собака нужна нам для охраны нашего дома. Она действительно нужна нам, но не в качестве сторожевого пса. Что до меня, то я, находясь в угрюмых чужих городах, испытывал острую нужду в обществе собаки-компаньона. И только одно лишь её присутствие помогало мне ощутить большое внутреннее спокойствие, которое обычно черпаешь в воспоминаниях детства или в мыслях о родном крае — будь то Голубой Дунай или Белые скалы Дувра. В почти кинематографически быстром течении нашей жизни современный человек время от времени хочет почувствовать, что он пока ещё остался самим собой. И ничто не даст ему столь приятного подтверждения этого, как «семенящие сзади четыре ноги».

Осенний ветер распевал песни стихий в каминной трубе, старые ели перед окном моей рабочей комнаты взволнованно раскачивали ветвями и так громко вторили хору, что их тоскующие напевы врывались ко мне через двойные оконные стекла. Внезапно дюжина чёрных обтекаемых снарядов пересекла кусочек облачного неба, заключённый в оконную раму. Как камни, они стремительно падали на верхушки елей, но вдруг расправили крылья, стали птицами и сразу же превратились в лёгкие комочки перьев, которые были подхвачены ураганом и унесены прочь ещё быстрее, чем они появились перед моими глазами.

Я подошёл к окну и стал наблюдать за необыкновенной игрой, которую галки затеяли с ветром. Было ли это игрой? Несомненно, притом в самом буквальном смысле этого слова: птицы получали удовольствие от своих тренированных движений, которые явно служили самоцелью.