Стивен Пинкер - Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Благодаря Зеленой революции миру теперь нужно меньше трети площадей, которые раньше требовались для производства того или иного объема продовольствия [193] Roser 2016m. . Еще одним свидетельством изобилия является тот факт, что с 1961 до 2009 года территория под посевами увеличилась на 12 %, тогда как объем произведенного продовольствия – на 300 % [194] Norberg 2016. . Наша способность выращивать больше еды на меньшей площади не только помогла нам побороть голод, но и в целом положительно сказалась на планете. Несмотря на свое буколическое очарование, фермы – это биологические пустыни, которые отнимают место у лесов и лугов. Теперь, когда в некоторых регионах мира возделанных земель стало меньше, площадь лесов умеренной зоны заново начала расти – об этом явлении мы еще поговорим в главе 10 [195] Norberg 2016. Согласно данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, “площадь лесных угодий выросла в шестидесяти с лишним странах и территориях, большая часть которых располагается в умеренных и северных широтах”. http://www.fao.org/resources/infographics/infographics-details/en/c/325836/ . . Если бы эффективность сельского хозяйства оставалась неизменной на протяжении последних пятидесяти лет, для производства сегодняшнего объема продовольствия пришлось бы расчистить и распахать территорию размером с США, Канаду и Китай [196] Norberg 2016. . Ученый-эколог Джесси Осубел пришел к выводу, что мир сейчас достиг пиковой площади сельскохозяйственных угодий: возможно, нам уже никогда не понадобится столько земли, сколько мы обрабатываем [197] Ausubel, Wernick, & Waggoner 2012. .

Как и все достижения прогресса, Зеленая революция с самого своего начала попала под шквал критики. Высокотехнологичное агропроизводство, говорили недовольные, расходует ископаемое топливо и грунтовые воды, использует гербициды и пестициды, подрывает традиционное натуральное сельское хозяйство, биологически противоестественно и приносит деньги корпорациям. Учитывая, что им были спасены жизни миллиарда людей и что благодаря ему массовый голод отправился на свалку истории, мне кажется, цена эта вполне разумна. Более того, нам необязательно придется платить ее вечно. Прелесть научного прогресса в том, что он никогда не обрекает нас на использование одной-единственной технологии, но постоянно разрабатывает новые, которые создают меньше проблем (к этой динамике мы обратимся в главе 10).

Генная инженерия сейчас может за несколько дней достичь того, на что у крестьян прошлого уходили тысячелетия и на что Борлоуг потратил годы «немыслимо монотонного труда». Генно-модифицированные культуры имеют более высокую урожайность и содержат больше жизненно необходимых витаминов, они устойчивы к засухам, засолению почв, болезням, вредителям и гниению, им нужно меньше земли, удобрений и трудовых затрат. Сотни исследований, все крупнейшие научные и медицинские организации мира, а также более сотни нобелевских лауреатов засвидетельствовали их безопасность (что неудивительно, ведь не генно-модифицированных культур не бывает) [198] Alferov, Altman, & 108 other Nobel Laureates 2016; Brand 2009; Radelet 2015; Ridley 2010, pp. 170–73; J. Achenbach, “107 Nobel Laureates Sign Letter Blasting Greenpeace over GMOs,” Washington Post, June 30, 2016; W. Saletan, “Unhealthy Fixation,” Slate, July 15, 2015. . Однако традиционные защитники окружающей среды с их, как выразился эколог Стюарт Бранд, «привычным равнодушием к голодающим», затеяли крестовый поход против генно-модифицированных растений во имя защиты людей – не только сытых гурманов в богатых регионах мира, но и бедных крестьян в развивающихся странах [199] W. Saletan, “Unhealthy Fixation,” Slate, July 15, 2015. . Этот протест исходит из священного, хотя и бессмысленного понятия «естественности», в результате чего его адепты осуждают «генетическое загрязнение» и «игры с природой», восхваляя «настоящую еду», которая производится «экологичными методами». Таким образом они наживаются на примитивных представлениях о врожденности и загрязнении, царящих среди несведущей в науке публики. Удручающие опросы показывают, что примерно половина из нас верит, что у обычных помидоров нет генов, а у генно-модифицированных есть, что ген, внедренный в растение, может попасть в геном съевшего это растение человека и что если поместить один из генов шпината в апельсин, то апельсин станет на вкус как шпинат. 80 % опрошенных высказались в поддержку закона, обязывающего производителей указывать на этикетках, что их продукция «содержит ДНК» [200] Безграмотные мнения относительно генно-модифицированных продуктов: Sloman & Fernbach 2017. . Бранд пишет: