Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

В этот момент Салтыков начал переводить постепенно с правого фланга «пакетами» русские полки Фермора, подкрепляя ими войска Румянцева и Вильбуа, оборонявшие Большой Шпиц. Около трех часов дня пруссаками были взяты развалины Кунерсдорфа. Теперь они штурмовали Большой Шпиц. Атака велась на узком пространстве, построить правильные длинные линии было невозможно: приходилось атаковать узким фронтом, боевые порядки уплотнялись, в том числе и в глубину, до такой степени, что Салтыков в своей реляции прямо охарактеризовал его:

«…неприятель <���…> сделав из всей своей армии колонну, устремился со всею силою сквозь армию вашего величества до самой реки продраться» [122] Семилетняя война. Материалы о действиях русской армии и флота в 1756–1762 гг. – М., 1948. – С. 487. .

Именно это видел Суворов, находясь рядом с Фермором на опоясанном дугой ружейного огня Большом Шпице. Но одновременно видел он, что противопоставили Румянцев, Салтыков и другие русские генералы:

«Но, наконец, сам Бог надоумил их (русских генералов. – Примеч. авт.) вместо опрокинутых и совсем уничтоженных поперечных коротких линий составить скорее другие, новые, таковые же, схватывая по одному полку из первой линии, а по другому из второй линии и составляя из них хотя короткие, но многие перемычки, выстраивая их одну подле другой, пред неприятеля» [123] Рамбо А. Указ. соч. С. 184–185. .

По словам Болотова, неприятель

«с неописанным мужеством нападал на наши маленькие линии и их одну за другою истреблял до основания, однако, как и они, не поджав руки стояли, а каждая линия, сидючи на коленях, до тех пор отстреливалась, покуда уже не оставалось почти никого в живых и целых, то все же останавливало сколько-нибудь пруссаков и давало нашим генералам время хотя несколько обдуматься и собраться с духом; но трудно было тогда придумать какое-нибудь удобное средство к спасению себя и армии» [124] Там же. С. 185. .

Так Александр Суворов увидел эффективность действия импровизированных в горячке боя пехотных колонн как для атаки укрепленных возвышенностей и прорыва «правильных», то есть растянутых «тонких» линий, так и для блокирования атаки теми же самыми колоннами. Пройдет почти сорок лет, и в 1796 г. эти колонны, уже не раз используемые так или иначе русскими, оживут под пером его и примут облик директивного наставления в бессмертной «Науке побеждать»:

«…Баталия в поле: линиею против регулярных, кареями против бусурман. Колонн нет. А может случиться и против турков, что пятисотному карею надлежать будет прорвать пяти или семитысячную толпу с помощью фланговых кареев. На тот случай бросится он в колонну <���…> Есть безбожные, ветреные, сумасбродные французишки. Они воюют на немцев и иных колоннами. Естьли быть нам случилось против них, то надобно нам их бить колоннами ж!» [125] Суворов А. В. Письма. – М., 1986. – С. 397–398.

Наконец, последняя фаза сражения представила ему великолепный образец того, как нельзя и как должно использовать кавалерию в генеральном сражении. Не сумев взять Большой Шпиц с помощью пехоты, Фридрих II бросил в атаку свой последний резерв – великолепную прусскую кавалерию под командой прославленного Зейдлица. Этого нельзя было делать, пока не подавлены русские батареи на неприступном холме. Произошло то, что можно было предвидеть: пруссаки развернули фронт в виду русских позиций и понеслись на передовые окопы. Наш ружейный и артиллерийский огонь был убийствен: эскадроны смешались, и в это время им во фланг ударили два эскадрона русских кирасир Его Высочества и два эскадрона австрийских гусар, части Зейдлица были смяты, сам генерал ранен картечной пулей. Из-за нашего первого фланга появились русская легкая кавалерия Тотлебена и австрийская конница Лаудона. Все обратилось в бегство. Наступил конец сражения. Победа русских была полная.

Не впадая в излишнее преувеличение, мы можем предположить, что Кунерсдорф, во время которого наш герой не только присутствовал, но и отправлял предписания, как и положено генеральному дежурному, дал для военного образования Суворова, наверное, столько же, сколько несколько лет пребывания в военном училище. С той только разницей, что там тактику и стратегию изучают по книгам в тиши аудиторий, а здесь и урок, и экзамен одновременно проходят прямо под огнем – и пощады экзаменатор не дает.

Урок из всего происшедшего он извлек тут же. Согласно преданию, после сражения Суворов сказал Фермору: «На месте командующего я бы немедленно пошел на Берлин» [126] Масловский Д. Ф. Указ. соч. С. 28. . Молодому офицеру, не облеченному высокой ответственностью и политическими соображениями, можно было так сказать, командующему русской армией генерал-аншефу Салтыкову – нет. На него давил не только груз ответственности, но и сложившаяся практика ведения войны по законам стратегии измора. Однако молодой штабной офицер был не из тех, кто бросается хлесткими фразами, ни за что не отвечая: через 35 лет, в 1794 г., он, будучи командующим русскими войсками против «повстания» Тадеуша Костюшко, сможет претворить эту идею в жизнь, взяв Варшаву после разгрома неприятеля под Брестом-Литовским. Так, по нашему мнению, соотносятся сражение при Кунерсдорфе и полководческая судьба Александра Васильевича Суворова.