Мерлин Шелдрейк - Запутанная жизнь. Как грибы меняют мир, наше сознание и наше будущее

Методы, которые грибы используют для охоты на нематод, разнообразны, но стабильно вероломны. Это привычка, которую грибные династии формировали независимо: все пришли к одним и тем же выводам, но разными путями. Некоторые грибы выращивают липучие сети или ответвления, к которым нематоды прилипают. Другие используют механические орудия: создают петли из гиф, которые надуваются за десятую долю секунды при прикосновении к ним, и жертва оказывается в ловушке. Третьи, в том числе и обыкновенные вешенки, создают стебельки из гиф, на концах которых повисает капелька с ядом, парализующим червей, давая гифе время пройти через ротовое отверстие и переварить их изнутри. Четвертые производят споры, которые проплывают сквозь почву, химически притягиваясь к нематодам, прикрепляясь к ним при соприкосновении. Закрепившись, споры начинают прорастать, и гриб «треножит» червя специальными гифами, которые условно можно назвать стрекательными.

Охота на червей у всех проходит по-разному: разные особи одного грибного вида могут реагировать на червей по-своему – они создают разные типы ловушек или размещают их по-своему. Один вид – Arthobotrys oligospora — ведет себя как «нормальный», разлагающий органику гриб, когда органики много, но, если возникает необходимость, может устраивать нематодные засады на своем мицелии. Он также может обвивать мицелий других грибов, моря их голодом, или выращивать специальные структуры для проникновения в корни растений, за счет которых питается. Как он выбирает опцию, остается неизвестным.

Пожираемый грибом круглый червь

Что мы можем сказать об общении грибов? В Италии, когда мы стояли, сгрудившись, у норы на земляном склоне, заглядывая внутрь ее, я пытался представить эту сцену с точки зрения гриба. В возбуждении Парид предложил лирическую интерпретацию: «Трюфель и его дерево – как любовники, или как муж и жена, – тихо и проникновенно проговорил он. – Если нити разорваны, назад пути нет. Связь потеряна навсегда. Трюфель был рожден из корня этого дерева, защищенного дикой розой. – Он указал на колючие заросли. – Он лежал внутри, защищенный шипами, как Спящая красавица, дожидаясь поцелуя собаки».

В академической среде преобладает мнение о том, что никакие существа, кроме людей, не способны на разумные и осмысленные взаимоотношения и что им ошибочно приписывают это. Трюфели не разговаривают, они некрасноречивы. Как и многие животные и растения, от которых зависит их существование, они реагируют на окружающий их мир бездумно, автоматически, рутинно – только бы увеличить свои шансы выжить. Разительным контрастом предстает полная ярких впечатлений человеческая жизнь, в которой количество стимулирующих воздействий плавно перетекает в качество ощущения; в которой стимулы вызывают эмоции; в которой мы реагируем эмоционально.

Я стоял, балансируя на землистом склоне, держа нос над пахучим грибным комком. Как я ни старался представить себе трюфель простым биороботом, в моем воображении он все время оживал.

Когда стараешься понять поведение любых других организмов, отличных от людей, легко впасть в одну из двух крайностей: либо считать их неодушевленными биороботами, либо приписывать им все богатство человеческого опыта. Если исходить из того, что грибы – лишь организмы, лишенные мозга и всякого примитивного устройства, необходимого, чтобы испытывать самые простые «ощущения», тогда их действия являются автоматическими реакциями на ряд биохимических стимулов. И тем не менее мицелий трюфелей, как и мицелий других видов грибов, испытывает воздействие окружающей среды и активно реагирует на него, причем непредсказуемым образом. Его гифы провоцируют химическое воздействие, они на него отвечают и приходят в возбуждение. Именно способность расшифровывать химические сигналы, испускаемые другими организмами, позволяет грибам устанавливать целый ряд сложных отношений с деревьями, кормиться за счет питательных веществ в почве, вступать в половые контакты, охотиться и отражать нападения.

Антропоморфизм обычно рассматривается как иллюзия, которая, как какой-то волдырь, возникает в слабых человеческих умах – темных, недисциплинированных, незакаленных. На то есть серьезные причины. Когда мы «очеловечиваем» мир, мы можем помешать себе понять жизнь других существ и организмов в их собственном контексте. Но есть ли то, что мы можем пропустить, проглядеть или забыть заметить, занимая подобную позицию?