Питер Сингер - Освобождение животных [litres]

Некоторые из тех, кто слышал о моем участии в этом проекте, спрашивают, не говорит ли это о сужении моей позиции по сравнению с заявленной в первом издании «Освобождения животных» и заключающейся в том, что у всех чувствующих существ есть свои потребности и что эти потребности должны ставиться не ниже потребностей человека. Ответ определенно отрицательный. Ученые, исследовавшие крупных обезьян в дикой природе, такие как Джейн Гудолл, Дайан Фосси, Бируте Галдикас, Роджер и Дебора Фоутс, Франсин Паттерсон, Сью Сэведж-Рамбо и Лин Майлс (все они обучали обезьян человеческому языку жестов для коммуникации), показали в своих работах, что шимпанзе, гориллы и орангутаны – это мыслящие и обладающие самосознанием существа, способные к планированию, формирующие устойчивые социальные связи и живущие богатой социальной и эмоциональной жизнью. Таким образом, большие обезьяны – это идеальный пример, демонстрирующий произвольность межвидовой границы. Если мы считаем, что все человеческие существа, независимо от возраста и душевного состояния, обладают некими основными правами, то как можно отрицать, что большие обезьяны, превосходящие по способностям многих людей, тоже должны иметь такие же права? Более того, наделение больших обезьян правами не нанесет ущерба ни одной из крупных отраслей и никак не скажется на рационе большей части населения Земли (в отличие от ситуации, если бы права получили все животные). Таким образом, если попытки добиться равных с человеком прав для сельскохозяйственных животных неизбежно сведутся к политическим уступкам в плане улучшения условий жизни или смерти этих животных, а не к пересмотру нашего отношения к ним как к средству достижения собственных целей, то проект «Большие человекообразные обезьяны» может претендовать на решение более фундаментальных задач. Если нам удастся впервые в истории включить представителей отличного от нас вида в число существ, за которыми мы признаем базовые права, то проект «Большие человекообразные обезьяны» послужит мостом между людьми и другими видами. В результате задача наделения равными правами и других видов животных станет более осуществимой. Нашу книгу «Проект “Большие человекообразные обезьяны”» мы с Паолой Кавальери заканчиваем так:

…распространение моральных прав на всех крупных обезьян – задача не из легких. Если ее удастся решить, это сразу же принесет существенную пользу всем шимпанзе, гориллам и орангутанам мира. Но еще бо́льшим будет символическое значение этого акта как первого прорыва межвидового барьера.

Итак, проект «Большие человекообразные обезьяны» – это попытка уменьшить пропасть между людьми и другими животными. Он призван дополнить, а не заменить собой борьбу за права животных в более широком понимании.

Прежде чем завершить это предисловие, упомяну еще об одной проблеме, которой не существовало в момент первой публикации книги, но которую необходимо рассмотреть сейчас, поскольку она постоянно привлекает внимание СМИ в контексте движения за права животных. Это проблема насилия.

Стремясь приблизить освобождение животных, активисты прибегают к разным методам. Одни просвещают общество, раздавая брошюры и направляя письма в газеты. Другие пытаются воздействовать на правительственных чиновников и своих представителей в парламенте или конгрессе. Группы активистов проводят демонстрации и акции протеста у предприятий, где животных подвергают страданиям ради удовлетворения ничтожных человеческих потребностей. Но многие недовольны медленным прогрессом, достигаемым подобными мерами, и хотят перейти к прямым действиям, чтобы прекратить страдания «здесь и сейчас».

Никто из тех, кто понимает, что́ приходится испытывать животным, не может осудить подобное нетерпение. В ситуации непрекращающейся жестокости кажется недостаточным сидеть в кресле и писать письма – хочется помочь животным немедленно. Но как? Обычные законные способы политического протеста небыстры и ненадежны. Не стоит ли просто выломать двери и освободить животных? Это незаконно – но требования соблюдать закон не безусловны. В конце концов, закон преступали и те, кто помогал беглым рабам на американском Юге. Более серьезная проблема состоит в том, что буквальное освобождение животных из лабораторий и с промышленных ферм может стать разве что символическим жестом: исследователи просто закажут новую партию животных, а тысячи свиней или сотни тысяч кур с сельскохозяйственных предприятий едва ли найдут себе новое пристанище. Рейды групп «Фронта освобождения животных» в ряде стран были более эффективными, когда активистам удавалось получить доказательства жестокого обращения, которые иначе не стали бы известны общественности. Например, при вторжении в лабораторию доктора Томаса Дженнарелли из Пенсильванского университета были похищены видеопленки, которые убедили даже министра здравоохранения и социальных служб в необходимости прекратить жестокие эксперименты. Трудно представить, чтобы этого удалось добиться какими-то другими способами, так что мне не остается ничего иного, как поблагодарить тех смелых, чутких и неравнодушных людей, которые спланировали и провели эту акцию.