Моргана Девлин - Лорд Галифакс - Святой Лис [litres]

Точку на всем этом поставил очередной воздушный налет. Когда Дороти вынуждена была спуститься в бомбоубежище в одном пеньюаре и в таком виде беседовать с послами, лорд Галифакс решил все же согласиться на пост посла в США, понимая, что жить в такой обстановке невозможно. К тому же если бы он продолжал отказываться, их отношения с Черчиллем пришли бы к неминуемой катастрофе и для всего правительства. Сам Галифакс не был в восторге от перспективы поездки в Вашингтон: «Я чувствовал, как будто меня стали тащить за корни, или как рыба должна себя чувствовать, когда ее внезапно вытаскивают на берег» 574 574 Earl of Birkenhead . P. 470. .

В январе 1941 г. лорд и леди Галифакс с пышными проводами отбыли от берегов Великобритании на линкоре. По собственному признанию только что назначенного посла, они «ехали к странным людям в странную страну» 575 575 Earl of Halifax. P. 235. .

От берегов Великобритании лорда Галифакса провожал в долгий морской путь персонально Уинстон Черчилль. Галифакс с женой отплыли 14 января и спустя десять дней достигли Соединенных Штатов. Здесь нового посла встречал лично президент Рузвельт, что было беспрецедентным и совершенно однозначным решением в январе 1941 г.: «Президент сделал жест и, встретив британского посла, подчеркнул непринужденность наших отношений, он желал не оставить сомнений в политике, проводимой его администрацией» 576 576 Earl of Halifax. P. 240. . Поразила Галифакса не только подобная любезность Рузвельта, которая стала «символом братства» 577 577 Ibid. P. 475 . Больше всего он был впечатлен спокойной обстановкой: «Это изумило бы каждого, впервые прибывшего в Соединенные Штаты, которые не находились в состоянии войны, из Лондона, который в течение многих недель подвергался блицкригу. Я вспоминаю впечатление после нашего прибытия в Аннаполис, проезда с президентом Рузвельтом по Вашингтону с его блестяще освещенными улицами, с мотоциклетной полицией, сиренами расчищающей наш путь. Подсознательно я задавался вопросом, что произошло с блэкаутом и почему системы оповещения о воздушном нападении не работают» 578 578 Ibid. P. 239–240. .

Однако, когда кортеж привез британского посла в резиденцию, контраст исчез, и апартаменты показались Галифаксу «очень знакомыми» 579 579 Ibid. . Оказалось, что британское посольство выстраивал тот же архитектор – сэр Эдвин Лутиенс, – что и дворец вице-короля в Нью-Дели. Поэтому когда лорд Галифакс провел ночь в претенциозных, но не слишком удобных для жизни комнатах, он вновь вынужден был констатировать: «Да, это очень знакомо» 580 580 Earl of Birkenhead. P. 475. .

Контакт с Рузвельтом был установлен моментально: «В один миг появилась непринужденность, и мы долго болтали, как будто знали друг друга всю нашу жизнь. Ничто, возможно, не было более дружественным, и он сказал, что рассматривает наши дела без любых формальностей предоставления верительных грамот. После пили чай, разговаривали легко и близко, и время от времени приятно нескромно. <���…> Мне он понравился очень. Он говорил много о событиях в Европе в конце последней войны и о наших общих друзьях. Наконец он сказал, что надеялся, что я смогу с полной свободой звонить в Белый дом в любое время и всегда найду его готовым встретиться. Я надеюсь и полагаю, что благодаря его естественным качествам и отношениям, в которых он был с премьер-министром, мне будет легко с ним работать» 581 581 Hickleton Papers, Washington Diary. .

Но если с президентом новому послу удалось сразу же установить не только деловые, но и приятные личные отношения, то американский истеблишмент был не так благосклонен к лорду Галифаксу: «Я приехал в Соединенные Штаты, подозреваемый в соучастии политике Чемберлена, т. н. умиротворения, которое привело к Мюнхену. Эта критика, я думаю, исходила скорее от части прессы, затронутой еврейским влиянием, чем от широкой публики, и это, конечно, не было отношением президента Рузвельта. Я раньше говорил тем, кто выражал такую критику Чемберлена, которого им трудно было понять, что британцы имели полное право судить и придираться к тому, что было сделано, поскольку они были неизбежно и непосредственно вовлечены в последствия принятых мер. Но что Соединенные Штаты? По какому праву американцы утверждали, что могли его судить? Почему Великобритания была нравственно обязанной бороться за справедливость в Чехословакии, в то время как Соединенные Штаты были освобождены от этого? Три тысячи миль океана могли быть пересечены без больших моральных обязательств, если бы в этом только возникла заинтересованность. Американские критики были похожи на людей, которые собрались поглазеть на большую борьбу и выражали разочарование, что развлечение было отменено. Но никогда они не имели намерений быть чем-то большим, чем зрителями той борьбы» 582 582 Earl of Halifax. P. 242. .