Алексей Смирнов - Морской змей и маленькая хлорелла

Но сейчас был самый разгар лета, и ни о какой картофельной ботве, которую надо убрать с поля, не могло быть и речи. Когда мы приблизились к работающим, я увидел, что это какая-то рыжая трава, мне совершенно незнакомая. Уж не анфельция ли?

— Она самая, — подтвердил начальник. — Раз не можешь сайру ловить, становись на анфельцию. Анфельция еще нужнее, чем сайра. Сайру можно заменить другой рыбой. Анфельцию не заменишь ничем! И обойтись без нее людям никак нельзя.

Отмерили мне участок, и начал я драть анфельцию. Поначалу дело мне показалось очень легким. Но через час руки стали такими красными, точно я целую неделю потрошил сайру. Но я решил не подавать вида, что устал или руки болят. Раз уж капитан меня похвалил, значит, я должен лицом в грязь не ударить. Но мне было интересно, что за анфельция, которую мы дерем день за днем?

— Разве не догадываешься? — удивился начальник, — А еще моряком называешься. Какой же ты моряк, когда водоросли не узнаешь?

— Это рыжее сено — водоросли?

— Конечно.

— Но ведь водоросли зеленые?

И я рассказал начальнику о тех водорослях, которые я чаще всего видел в Иркутске. Я хожу в школу по набережной мимо пристани. И когда посмотришь на сваи, на которых пристань стоит, то видишь зеленые ниточки водорослей, которые растут на сваях.

— Это улотрикс, — сказал начальник, — самая обычная водоросль. Она действительно зеленая. И растет на мелководьях. А у нас здесь большие глубины, и в глубине зеленые водоросли не растут. Растут только красные.

— Значит мы отдираем от травы красные водоросли?

— Угадал! Мы заготовляем водоросль анфельцию. Теперь все ясно?

— Не совсем, — сказал я осторожно, чтобы не обидеть начальника, потому что у меня сразу же возникло несколько вопросов. Как попала анфельция на луг так далеко от моря? Штормом, что ли, ее забросило? И почему все-таки она красная, а не зеленая? Причем тут глубина?

— На луг мы ее привозим, — пояснил начальник, когда наступило время обеда. — У нас есть судно, которое добывает эту водоросль в море. А потом для просушки разбрасываем анфельцию на траве. А красная она потому, что свет на глубине другой.

— Какой же?

— Сам должен знать — какой! Небось десятый класс кончаешь?

— Нет, еще не десятый, — запротестовал я.

— Все равно должен знать, ты же учишь физику?

— Учу.

— Приемник дома есть?

— Есть.

— А что на нем написано?

— Ничего не написано.

— Как ничего? Там на шкале написано KB, CB, ДВ. Это что?

— Ах, это? Так это радиоволны, любой знает!

— короткие волны, ДВ — длинные волны, СВ — средние...

— Так вот, мой милый, — перебил меня начальник, — световые волны тоже можно разделить на короткие и длинные. Короткую длину волны имеют синие лучи, длинную — красные. Красные лучи вода задерживает, синие пропускает. И самым глубоководным водорослям приходится окрашиваться в красный цвет, чтобы улавливать синие лучи. Надо же как-то жить.

Проработал я на сборе анфельции почти неделю, а потом мы всю ее с поля собрали, и меня хотели перевести на шхуну, которая занимается добычей анфельции. Но один случай помешал этому. К нашему берегу причалило судно. Оно должно было погрузить анфельцию и увезти ее на Сахалин.

На Сахалине расположен завод, который эту водоросль перерабатывает. Меня вызвали к начальнику, и тот попросил помочь погрузить на борт драгоценный груз.

Анфельцию мы грузили тюками. Каждый тюк был большой и тяжелый, в точности напоминал тюки прессованного сена. Это особой машиной наши сборы спрессовали для отправки. Только к вечеру работа была закончена. Усталый, я свалился между тюками и решил здесь же проспать до утра, потому что судно должно отправиться только на следующий день. В трюме от анфельции приятно пахло морем. Я не заметил, как задремал. Мне приснился страшный сон — на меня наехал трактор. Когда я пришел в себя, то увидел, что сверху на меня свалился тюк прессованной водоросли. Судно сильно качало, и тюки то и дело съезжали вниз.

«Что это так сильно качает?» — подумал я и выглянул в иллюминатор. То, что я увидел за окном, так поразило меня, что холодный пот выступил на спине. Там во всю пенились волны, и не было видно берега!

Только теперь до моего слуха дошел равномерный гул работающей машины. Судно полным ходом шло к Сахалину, Видимо, тот матрос, который сказал, что судно ночует на Кунашире, сам был не в курсе дела.

Я стал размышлять, как мне поступить? Обратно пути нет. Поеду уж на Сахалин, раз так получилось, заодно и посмотрю, что делают из анфельции на заводе.