Книга, обманувшая мир

«Легкость в цифрах» (а также и в мыслях) «необыкновенную», которую демонстрировал Солженицын, придется комментировать в нашем сборнике еще не раз. К глубокому сожалению, в ту пору, в 1970-е гг., какие бы то ни было официальные данные по статистике потерь населения от политических репрессий в СССР не оглашались, однако всегда находилось достаточно не просто здравых людей, а профессионалов, у которых подсчеты автора в «Архипелаге» вызывали резкое недоумение. Причем такие люди были и на Западе. Например, известный русско-американский демограф С. Максудов (А. П. Бабенышев) свидетельствовал: «…Я оценивал потери от репрессий в 1935–1938 гг. в 1–1,5 млн. и, к большому удивлению моих многочисленных оппонентов, оказался прав. В свое время я много расспрашивал бывших узников ГУЛАГа о численности их лагерей и знаю, что большинство из них склонны сильно преувеличивать практическую роль Архипелага и его размеры. Разговоры о грузоподъемности транспортных средств или даже просто о численности мужчин в определенных возрастных группах вызывали у них, как правило, только раздражение или неприязнь. Без особого успеха пытался я объясниться с Александром Исаевичем Солженицыным относительно ошибочного толкования им расчетов И. Курганова. Великий писатель ответил примерно так: поскольку советская власть прячет сведения, мы имеем право на любые догадки» {9} 9 Максудов С. О публикациях в журнале «СОЦИС» // Социологические исследования. 1995. № 3. Следует подчеркнуть, что свои научные демографические исследования, кардинально расходившиеся со «статистикой» Солженицына, С. Максудов начал публиковать еще в конце 1970-х гг. (первая публикация — во французском советологическом журналом «Cahiers du Monde Russe et Sovietique», 1977, XVIII, затем в журнале В. Чалидзе «СССР: внутренние противоречия» (Нью-Йорк)). Данные С. Максудова о потерях от репрессий могли бы быть учтены А. Солженицыным, но автор «Архипелага» предпочел ничего не менять в своем «исследовании». Научная и гражданская принципиальность С. Максудова позволила ему одним из первых поднять вопрос о сопоставимости демографических потерь в сталинскую и ельцинскую эпохи. См: Бабенышев А. (Максудов С.). Слепые поводыри: об ответственности российской интеллигенции. М.: Летний сад, 2016. .

Здесь важно прежде всего указание на склонность к преувеличениям как на характерную черту большинства бывших лагерников. Но, как видно из ответа самого Солженицына на упреки в ошибках и общей некорректности, с его стороны эти преувеличения имели совсем другую мотивацию: оказывается, писатель вполне сознательно культивировал метод произвольных «любых догадок», т. е. ничем не подкрепленных собственных фантазий. И это выдавалось за «исследование», которое было адресовано мировому сообществу! К сожалению, С. Максудов достаточно поздно, лишь в 1990-е гг., предал гласности свое объяснение с «великим писателем», однако оно чрезвычайно ценно, поскольку показывает степень самоуверенности и недобросовестности Солженицына в обращении как с демографией, так и с историей.

Чтобы не представлять совсем уж наивными людьми того же И. Бродского, а вместе с ним и А. Синявского, В. Максимова и других видных писателей третьей волны русской эмиграции, а также внутрисоветских диссидентов, горячо поддержавших «Архипелаг» {10} 10 Как известно, А. Синявский крайне критично оценивал публицистическую деятельность Солженицына, особенно в зарубежный период, однако всегда высоко ценил «Архипелаг». Ср. статью А. Синявского «Солженицын как устроитель нового единомыслия» («Синтаксис», 1985, № 14). В. Максимов являлся пылким апологетом Солженицына на протяжении всей свой жизни, исключая начало 1990-х гг., когда начал пересматривать свои взгляды. Ср. статью В. Максимова «История одной капитуляции» («Правда», 1994, 28 декабря). Наиболее последовательно из советских диссидентов критиковавший Солженицына Г. Померанц делал исключение для «Архипелага» во многом потому, что сам находился в плену преувеличенно-ложных сведений о репрессиях, исходивших от О. Шатуновской. См. статью В. Земскова «О маештабах политических репрессий» в данном сборнике. , следует сказать еще о по крайней мере двух психологических причинах, обусловивших с их стороны эту поддержку. Во-первых, все эти интеллектуалы сами тоже так или иначе пострадали от советской системы и имели основание относиться к ней весьма негативно, что само по себе снижало порог критичности в восприятии «Архипелага». Во-вторых — и это более существенно, — все они являлись людьми со своего рода книжно-интеллигентским или филологическим восприятием жизни и истории, склонными доверять больше литературным, нежели каким-либо иным авторитетам.