Янис Варуфакис - Беседы с дочерью об экономике

Итак, различные продукты: шерсть, шелк, стальные мечи, специи – превратились в товары, имеющие международную стоимость: в товары, стоимость производства которых все больше отстает от меновой стоимости. Торговец или производитель быстро богатеет, когда продает товары на новом рынке.

В какой-то момент землевладельцы Англии и Шотландии, посмотрев на толпы крестьян у ворот своих замков, решили, что стоит лучше употребить новые возможности, предоставленные международной торговлей, чтобы еще больше разбогатеть. «Зачем нам столько крестьян, растящих лук и свеклу? Разве продашь на международном рынке свеклу? Конечно, нет!»

Они подумали, что шерсть гораздо ценнее и поэтому лучше заменить грядки крестьян на пастбища для овец: овцы и послушнее, и дают больший доход! Что и было сделано. В Англии была совершена одна из наиболее жестоких трансформаций общества, этот процесс затем назвали огораживанием . За несколько десятилетий вид Британии изменился полностью. Был совершенно разрушен мир крестьян, которые веками жили благополучно на одном месте, под властью одного и того же феодала, как жили их далекие предки, и этот спокойный порядок казался непреложным.

Как только в ускоренном порядке феодалы выкинули крестьян на улицу, заменив их овцами, Британия сразу стала превращаться из общества, имеющего свой рынок, в рыночное общество. Почему? Прежде всего, изгнание крестьян превратило и труд, и землю в товар! Представь, что бы мы делали, если бы тогда нас вдруг взяли и выкинули на проселочную дорогу? Мы бы пошли в ближайшее селение, постучались в первую дверь и сказали: «Мы готовы выполнять любую работу за кусок хлеба и крышу над головой». Это и есть первый шаг к регулярной оплачиваемой работе.

Так и происходило. Бывшие крестьяне бродили по большим и малым дорогам и предлагали всем единственный товар, который у них был: рабочую силу. В отличие от своих отцов и дедов, которые работали, но не получали оплаты за свой труд (хотя им давали землю и орудия труда), бывшие крестьяне были вынуждены торговать трудом, своим собственным трудом. Трагедия состояла в том, что многие десятилетия, пока рыночное общество не встало на ноги, на этом новом рынке предложение тысячекратно превышало спрос. До создания предприятий ни один купец не смог бы нанять такие большие толпы работников; из-за чего они голодали, болели и бродяжничали.

Теперь посмотрим, как земля стала товаром. Как только крестьяне были изгнаны с земли, сразу же земля была выставлена на рынок. Землевладельцы, променявшие крестьян на овец, поняли, что земля имеет меновую стоимость, а не только полезность и жизненную ценность и что меновая стоимость, хоть и опосредованно, но очевидным образом определяется на международном рынке. Чем больше растет меновая стоимость шерсти на мировых рынках, тем больше стоимость и гектара земли, способного вместить определенное количество овец. Но чем гуще трава растет на этом участке, тем больше овец может на нем пастись, а значит, тем больше шерсти может быть на нем произведено. Так меновая стоимость шерсти создала и меновую стоимость земли!

И вот как-то раз один лорд, у которого были необработанные поля, получил стимул сдать их в аренду некоторым бывшим крестьянам, за плату. Эти бывшие крестьяне, а теперь работники, были вынуждены продавать шерсть на рынке и из доходов платить за аренду.

Заметь, что крестьяне превратились в торговцев в тот самый момент, когда земля их предков стала товаром. До того как их согнали с земли, сохранялся феодальный порядок. Крестьяне принадлежали земле, а земля принадлежала господину. Крестьяне работали на земле, а господин получал оброк. В таком производственном процессе не было ничего рыночного. Продукция крестьян, сама земля и их труд имели лишь жизненную ценность, и все это делили крестьяне с феодалом в зависимости от того, насколько милостив или жесток был последний к первым.

После изгнания крестьян с земли все изменилось, и большинство населения было вынуждено отправиться на рынок. По большей части крестьяне устремились на рынок труда, предлагая всем собственный труд. Некоторые крестьяне продолжили работать на земле феодалов, но в совершенно другом качестве: как арендаторы, – и бремя арендной платы зависело от стоимости шерсти на мировом рынке. Если их родители заботились лишь о том, чтобы господин не забрал у них слишком много, чтобы они не голодали зимой, новые арендаторы переживали о совсем другом: «Сможем ли мы продать шерсть на рынке и достаточно заработать, чтобы заплатить хозяину арендную плату и купить хотя бы кукурузу на прокорм детей?» Иными словами, они волновались о меновой стоимости своего труда, думая о том, сколько им придется затратить усилий во время работы, а значит, о меновой стоимости шерсти, которую они производили как арендаторы земли.