Константин Асмолов - Не только ракеты - путешествие историка в Северную Корею

Следующая группа причин может быть названа эмоциональными или внутриполитическими. Уровень демонизации КНДР таков, что переговоры со страной-изгоем будут восприниматься как уступки Злу, которое от этого только усилится. Влияние этого очень хорошо заметно в тех аргументах, которые используют сторонники силового решения в США. Аудиторию знакомят с фантастическими сценариями о том, как «получивший признание» Пхеньян немедленно потребует разрыва южнокорейско-американского оборонного соглашения, а затем – угрожая ядерным ударом по континентальной территории США – начнет «коммунизацию» Юга (в версиях наиболее ангажированных прогнозистов из числа радикал-протестантских кругов речь заходит и о вторжении в Японию).

А значит, политик, который посмеет пойти на переговоры с Пхеньяном, получит целый букет внутриполитических и репутационных проблем. Их могли бы преодолеть президент класса Никсона и госсекретарь ранга Киссинджера, но чем больше государство пронизано популизмом и механизмами обратной связи, тем сложнее руководителю страны проводить в жизнь «непопулярные меры». Среди современных американских политиков нет человека, который может сказать: «Все последние десять лет мы двигались в неверном направлении, и теперь нам придется начинать с чистого листа».

Сложности, с которыми сталкивается сегодня правительство Трампа, только усугубляют этот тренд, сужая его пространство для маневра. Президент уже сделал слишком много заявлений в стиле «этому не бывать» и «мы им покажем». Переступить через них может быть чревато серьезной потерей лица.

Третья группа связана с недостаточным экспертным сопровождением политики Трампа. Чехарда назначенцев, невысокое качество экспертов и советников, высокий уровень волюнтаризма при принятии решений могут привести к тому, что картина, которую будут рисовать Трампу относительно внутриполитической обстановки в КНДР, ее военного потенциала и, как следствие, – хода возможной кампании, будет существенно отличаться от реальной, отражая wishful thinking.

«Дополнительные когнитивные искажения при анализе ситуации» стоит отметить особо, выделив минимум два аспекта. Первый – это долговременные последствия демонизации, которые сформировали определенный дискурс освещения проблемы, в рамках которого ее нельзя решить.

Даже российским экспертам общего профиля, которые теоретически обладают большим уровнем знаний о КНДР, чем западные, бывает сложно выйти за рамки господствующего дискурса, и в их заявлениях встречаются не имеющие никакого отношения к реальному положению дел выражения типа «ядерный шантаж», «непредсказуемый режим» или «порочный круг северокорейских провокаций». При этом лица, рассуждающие о том, что КНДР вероломно нарушила Рамочное соглашение, не имеют понятия о его содержании [167]или могут упоминать как общеизвестный факт то, что «в КНДР каждый год от голода умирает миллион человек».

В результате что США, что КНДР разрабатывают стратегию взаимодействия со своим оппонентом, отталкиваясь не от реальной Америки или Северной Кореи, а от того изрядно карикатурного образа, который сложился в головах их пропагандистов и распространился на аналитиков. Естественно, это не способствует конструктивному решению вопроса.

При этом к вероятности войны по рациональным соображениям добавляется и иррациональный фактор, когда конфликт может разразиться несмотря на то, что «наверху» этого никто не хотел. При этом речь идет даже не столько о провокации организованной на нижнем или среднем уровне, сколько о ситуации, которую автор как-то окрестил «войной из-за кролика».

При желании можно вполне представить себе несколько сценариев, которые связаны как с вероятностью северокорейского «головокружения от успехов», так и с «неверно интерпретированным сигналом» или ситуацией, когда действия КНДР просто вписываются в casus belli.

Заметим, что время работает не на Вашингтон, и чем выше прогресс северокорейской ядерной программы, тем выше вероятные издержки войны. К тому же, после американского вторжения в Ирак общественное мнение с большим вниманием будет следить за аргументацией обоснования необходимости военных действий. Под данным углом гораздо выгоднее смотрится не превентивный удар и последующие объяснения в стиле «мы получили информацию о том, что враг собирается атаковать, и у нас не было выхода, кроме как ударить первыми», а ситуация, когда Пхеньян действительно учудил нечто такое, после чего его можно назвать агрессором, не сильно «натягивая сову на глобус». Именно поэтому автор с некоторым напряжением относится к северокорейским заявлениям о сбивании американских самолетов и кораблей вне территориальных вод КНДР или рассуждениям о вероятности проведения в атмосфере или под водой испытания водородной бомбы. Хочется надеяться, что, хотя руководителя КНДР будут пытаться «взять на слабо», он проявит мудрость и воздержится от подобных излишне рискованных действий.