Никита Моисеев - ЧЕЛОВЕК И НООСФЕРА

Значит, проблема децентрализации совсем не проста и требует создания специальных правил взаимоотношения иерархических звеньев. Иногда эту задачу удается удачно решить на основе опыта и интуиции, и тогда, казалось бы, разрозненно работающие предприятия начинают работать как единый, достаточно слаженный механизм.

Так произошло, например, в Советском Союзе в начале двадцатых годов, после окончания гражданской войны, во время утверждения новой экономической политики. В эти годы общество впервые столкнулось с проблемой управления экономическим организмом целой страны, причем страны, занимающей 1/6 часть суши. Впервые в истории все недра, все воды, земля и все средства производства были обобществлены. Возникла беспрецедентная задача их рационального использования. Этот опыт не только интересен с чисто практической точки зрения, но его успехи и его просчеты крайне назидательны. Он бесценен с точки зрения общества, связанного по рукам и ногам условиями «экологического императива»!

Здесь нет места для его подробного анализа (см. подробнее: Моисеев Н. Н. Социализм и информатика. М., 1988), и я в этом разделе остановлюсь лишь на одном моменте, сыгравшем, как мне кажется, решающую роль в успехах экономической политики 20-х годов и оказавшем большое влияние на развитие теоретической мысли.

В тот период были организованы тресты и синдикаты — совершенно автономные экономические образования. Они были чем-то похожи на акционерные общества или даже крупные корпорации западных стран, в которых отсутствует лицо, обладающее контрольным пакетом акций. Другими словами, не было единого «хозяина». В таком случае власть вручается менеджеру, который несет перед акционерами полную ответственность за судьбу предприятия или корпорации.

Советские тресты и синдикаты, вернее, их руководство получило полное право на управление всем капиталом этих производственных организмов. Но вместо акционеров капитал принадлежал государству. И перед ним управляющие несли полную моральную, финансовую и уголовную ответственность за развитие и процветание руководимого ими экономического организма. Он мог процветать, тогда процветало и руководство синдиката, и его коллектив. Но он мог и прогореть, и тогда рабочие не получали зарплаты, а руководство шло под суд!

Синдикат заключал договоры с вышестоящими инстанциями — Госпланом, наркоматами и т. д. Эти договоры были им выгодны, ибо обеспечивали сбыт и снимали трудность снабжения. Государство устанавливало и налоги на прибыль, причем налоги были дифференцированные. В остальном же тресты и синдикаты существовали в условиях довольно свободной рыночной экономики.

Итак, в двадцатые годы в Советском Союзе существовала рыночная экономика, и, несмотря на это, я употребил слова об управлении. Так было ли хозяйство 20-х годов управляемым организмом? Было или нет?

Теперь бы я сказал — оно было направляемым. Ленинское руководство страны, вероятно, достаточно отчетливо понимало (во всяком случае, интуитивно — никто из них не был специалистом в области управления), что централизованное управление организмом всей страны невозможно — невозможно в принципе! Можно говорить только о желательных тенденциях, о прогностических вариантах… И только в укрупненных показателях! И только приближенно (план не был тогда законом!).

Именно в те годы был изобретен «программный метод управления», который и обеспечивал направляемое развитие. Я уже говорил, что цели в социально-экономических организмах вырабатываются внутри самих управляемых систем. Но, однажды определены, они становятся своеобразной доктриной. В Советском Союзе выработка целей общегосударственного развития — это прерогатива партии, ее съездов, а в дальнейшем Съездов народных депутатов. Надо заметить, что за 70 лет существования Советской страны стройной научно обоснованной системы процедур выработки целей развития, реалистических целей, согласованных с возможностями страны, экономическими законами и «алгоритмами развития», так и не было создано. В основу всех решений прежде всего брался опыт и интуиция. Иногда они подводили, а иногда и давали блестящие результаты. Результаты двадцатых годов, если их рассматривать сквозь призму лет и последующих экономических неудач, следовало бы назвать потрясающими. «Феномен Советской власти» — такой термин бытовал в те годы на страницах иностранных газет и журналов, которые были далеки от доброжелательства к нашей стране.