Никита Моисеев - ЧЕЛОВЕК И НООСФЕРА

Мораль и нравственность — чаще всего они произносятся одновременно, иногда даже отождествляются. Так, например, в Философском словаре объяснение слова «нравственность» весьма лаконично: см. «мораль». В западноевропейских языках эти понятия вообще не различаются: они переводятся одним словом. Но в русском языке, как мне кажется, есть известные оттенки, различающие эти два понятия.

Нравственность — понятие, более широкое, относящееся прежде всего к общественному сознанию. Мораль ближе к личностному поведению человека. Это совокупность норм поведения, регламентируемых общественным сознанием — нравственностью. Не мне судить о точном определении этих понятий — это дело лингвистов и философов. Мне надо только, чтобы читатели знали, что я имею в виду, произнося те или иные слова.

Процесс становления нравственности и морали — это длительный эволюционный исторический процесс. Он связан со становлением и развитием общественных отношений и прежде всего с общественной трудовой деятельностью и обеспечением гомеостазиса своего рода, своего племени и народа.

С позиции специалистов в области информатики, важнейшей причиной появления принципов нравственности (а как следствие, и морали как нормы поведения) была необходимость в создании новой формы памяти. Об этом я уже рассказывал в первой части книги: без нравственности как общественного института не мог бы возникнуть механизм «Учитель». Он и реализовал эту память, без которой прогресс общественных форм организации неоантропов был бы невозможен.

Я уже говорил, что создание системы «Учитель» было равнозначно прекращению морфологического совершенствования человека как биологического вида, ибо такая система могла возникнуть только вместе с принципом «не убий!» — основой нравственности людей. Элементы «морали», как об этом я писал в предыдущих главах, существовали уже и у ряда высших животных. Но это еще не была нравственность, ибо у них еще не было общественного сознания. Это были лишь нормы поведения, обеспечивающие в определенных условиях благосостояние популяции, стада, семьи.

Только тогда, когда общество взяло под свою защиту всех своих членов, мог возникнуть институт «мудрецов» и «умельцев». Но вместе с первыми зачатками нравственности начала угасать и внутривидовая борьба — основа совершенствования генотипа. Значение этой новой формы памяти было столь велико, что человечество предпочло ради нее отказаться от биологического совершенствования вида. Значит, замена «животных» норм поведения нормами человеческой морали, основанной на нравственности как форме общественного сознания, — это переломный момент в истории антропогенеза, истории становления человеческого общества.

Может быть, даже и больше. Подобно возникновению жизни, появление Разума, утверждение принципов нравственности изменили весь последующий ход эволюционного процесса на нашей планете. Это была одна из важнейших бифуркаций в ее истории. Конечно, в дальнейшем каноны человеческой морали никогда не оставались неизменными, они приспосабливались к условиям жизни общества, приобретали национальный, классовый характер и т. д.

Тезис, который я пытаюсь раскрыть в этом разделе, следующий. Человечеству, для того чтобы обеспечить свое будущее, предстоит смена нравственных принципов столь же глубокая, какая произошла на заре становления общества, когда нормы поведения в ордах неоантропов сменились человеческой моралью, основанной на принципах нравственности как фундаменте общественного сознания.

Необходимость «нравственного императива» как следствие «императива экологического» — об этом мы уже говорили. Сейчас же я хочу обратить внимание на то, что его утверждение потребует перестройки сознания. Общие трудности должны породить ощущение новой общности: не семьи или рода и даже не страны, а общепланетарного единства. Это должно породить совсем новую систему отношений между людьми.

Сопоставляя те перестройки нравственных основ нашего общества, которые ожидало человечество с возникновением основ нравственности на заре общественного бытия человека, я должен сказать и об их различиях. И хотя перестройка поведенческих норм, которая нас ожидает, должна быть не менее глубокой, различия тем не менее носят совершенно принципиальный характер.

Прежде всего у нашего предка было время — ему некуда было торопиться. Перестройка, точнее, формирование общественного сознания и новых норм поведения тянулись, вероятно, многие тысячи поколений — именно столько, сколько тянулось преобразование стада неоантропов в человеческое общество. Во-вторых, Природа для этого располагала отлаженным механизмом, с помощью которого и происходила такая перестройка. Это был все тот же механизм естественного отбора. Только не дарвиновский механизм внутривидового отбора, действующий на уровне индивида, а отбор на уровне популяций или первобытных стад, постепенно превращающихся в человеческие племена. Те стада, в которых возникала более «совершенная» нравственность, более совершенная форма коллективной памяти, становились обладателями лучших знаний, лучшего оружия, более дисциплинированных боевых дружин… Благодаря этому они могли выкорчевывать из своей экологической ниши всех других «менее моральных» претендентов на положение родоначальников нынешнего человечества.