Николай Воронов - Знак вопроса, 2005 № 03

Итак, ни о каком уголовном, военном, религиозно-культовом и государственно-политическом преступлении Сократа не может быть и речи. Но и судьи Сократа тоже не религиозные фанатики, а весьма рациональные и здравомыслящие граждане, свершали суд не единолично, а публично, гуманно, демократично. Не могли же они совершить такую нелепость — осудить по столь сомнительным обвинениям на казнь семидесятилетнего старика? И все же казнь, более смахивающая на ритуальное самоубийство, состоялась, а тайна ее спрятана где-то совсем-совсем близко и где-то очень-очень далеко. А смысл этой драмы знать нужно, ибо осужден не столько Сократ, сколько определенная форма самой жизни. Догадывался об этой подоплеке драмы Сократа и А. С. Пушкин:

Можно сказать, что не афинское правосудие само по себе осудило Сократа, а руками этого правосудия была кем-то осуждена на казнь определенная форма самой жизни. Остается узнать лишь справедливость этого приговора. Каким же способом?

Но если эмпирические факты, индукция рассудка, аналитика разума, интуиция ума не в состоянии пролить свет на тайну гибели Сократа, то остается прибегнуть лишь к помощи символики, к символическому истолкованию жизни, деяний и смерти мудреца.

Наряду с миром видимых и невидимых явлений человека еще окружает и таинственный мир символов: священно-ритуальных, сакрально-мистических, художественно-интуитивных, условно-прагматических, знаково-абстрактных, словесно-рассудочных и т. д. О чем повествуют нам эти создания неизвестного творца? Куда они нас влекут? В символах есть какая-то неведомая нам законосообразность, логика, грамматика; они всегда преисполнены смысловой субстанцией, ждущей своих определений и оформления.

Поэтическая мысль Гёте (приведенная в эпиграфе) исключительно точно и емко схватывает суть символики, видя в ней уникальный способ спасения вечных ценностей жизни от всепоглощающего черного потока времени. Символы в этом плане являются своеобразным смысловым алфавитом вечности; прежде чем стать гражданином вечности, нужно стать символической фигурой-буквой ее непрерывно пишущейся книги жизни настоящей.

Истина символов трудно постижима, если вообще постижима; но всякое усилие постичь смысл символов обогащает наши познавательные силы и способность суждения. Символы наиболее полно отвечают запросам человеческой целостности, сочетая в себе чувственное и рациональное, интуитивное и мистическое, загадочное и явное, постижимое и непостижимое. Они представляют наиболее высокий уровень обобщения, синтеза и способны служить методом постижения самых сложных и трудно постижимых истин. Согласно Р. Генону, символика «открывает поистине безграничные возможности концептуального творчества, тогда как язык слов, чьи значения более определены, больше устоялись, всегда ставит более или менее узкие рамки нашему стремлению проникнуть в глубь вещей».

Всеобщность символов поистине универсальна, охватывая своими смысловыми сетями вещи, природу, растения, существа, выводя их в сферу самых интимных и высоких истин. В этом плане символы в равной мере доступны каждому человеку, ибо каждый может найти с их помощью истину в меру развитости своих интеллектуальных способностей. «…Самые высокие истины, которые невозможно было бы выразить и передать никаким другим способом, оказываются до некоторой степени доступны передаче, будучи… облачены в символы; эти облачения, несомненно, скроют их от многих, но и явят их в полном блеске глазам тех, кто умеет видеть». В то же время символы служат наиболее надежной защитой сознания и разума человека от деструктивных воздействий бессознательного и отрицаний Ничто.

Символика имеет в себе и священный аспект, обнаруживая вовне и выражая божественную волю в формах, наиболее близких и доступных человеку.

Первые строки Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово» можно понять как божественный манифест символизма. Слово есть и Глагол, творящий мир; и Мысль, ищущая себя, свои значения в сотворенных вещах; и Логос, познающий вещи в их именах, и божественный Первоинтеллект, содержащий в себе смысловые прообразы всего существующего. И все эти аспекты божественного символизма несет в себе единый, неисчерпаемый и бесконечный символ Слова, которое можно понять как символ вообще, как смысл любого иного символа. Слова обычных языков хранят в себе рудиментарные элементы этих глагольных, мыслящих, логосных и смысловых богатств божественного первоначального языка. И приоткрываются эти богатства на языке символов.