Илья Виницкий - Граф Сардинский - Дмитрий Хвостов и русская культура

Предлагаемое Вашему вниманию историко-литературное отдохновение я разбил на две части, руководствуясь хронологическим принципом и переменами в собственном настроении. Отдохновение открывается лирико-аналитическим прологом, посвященным феномену антипоэзии и культурной роли антипоэта, которую Хвостову выпала участь сыграть в русской истории. Первая часть («Истоки и хвостики») охватывает время от рождения Дмитрия Ивановича до получения им титула Сардинского графа и ухода в отставку с высокого государственного поста. Вторая («Прогулки с Хвостовым») – от ухода графа в отставку до наших дней. Эта последняя часть также исследует формирование и крушение поэтической утопии Хвостова, равно как и восприятие утопического творчества этого поэта его соотечественниками. Я заранее прошу прощения у моего дорогого читателя за большое количество исторических, бюрократических, бытовых и даже физиологических деталей, несколько утяжеляющих повествование. В свое оправдание замечу, что автор историко-литературной притчи, как и сочинитель притчи поэтической, необходимо должен погрузить свое перо в совершенную естественность и простоту, описывая приключения и вещи самыя обыкновенныя .

И последнее. Я не большой поклонник так называемой филологической прозы – этого побочного продукта мало кому интересных изысканий; я ее ярый противник, убежденный враг. То, что я пишу отчасти в этом жанре, не делает мне чести, и единственным оправданием себе я вижу человеческое желание развеять собственные грустные мысли и порадовать Вас, мой дорогой коллега.

P.S. У меня с самого начала научной деятельности были проблемы с заглавиями для собственных сочинений. Так, свою дипломную работу о культурном мифе, связанном с одним маленьким городком в Швейцарии, где нашел свое счастье романтический поэт Василий Андреевич Жуковский, я вначале озаглавил «История одного места». Потом, усмотрев двусмысленность, исправил: «История одного поэтического места». Но стало еще хуже [6] . Вот и Вы, коллега, сразу заметили, что сочетание моего имени с заимствованным у Тынянова названием звучит забавно. Но ничего исправлять я не хочу! Знаете, в ранние студенческие годы я написал шутовскую трагедию в стихах под названием «Бермудский, принц Датский». Так пусть и будет: Виницкий, Граф Сардинский! Я не возражаю. Пусть смеются паяцы!

Я не могу ничего сказать о критериях истины, но вот важнейшим критерием научности мне, как и многим, кажется количество библиографических сносок на единицу текста. Душа радуется, когда видишь отсылающий к использованной литературе номерок, сидящий чуть ли не на каждом слове подобно попугаю на плече пирата, или, говоря не менее фигурально, висящий почти над каждым словом подобно морскому буйку, прикрепленному железной цепью ко дну. [Некоторые, вроде меня, предпочитают номерочкам квадратные скобки-загончики.] Чем больше таких птичек, буйков или загончиков, тем – априорно – лучше работа. Руководствуясь этим наблюдением и примером моего героя, графа Д.И. Хвостова, я снабдил свое сочинение большим количеством сносок и примечаний. К сожалению, в процессе работы я осознал, что сноски и примечания в сочинениях академического характера в эпоху Интернета имеют тенденцию к бесконтрольному размножению. Скрепя сердце я вынужден был поставить предел своему стремлению к доскональности и сократил в предлагаемой вниманию читателя версии их количество в 3,1415… раза по отношению к первоначальному. Брутально сокращенный список использованной мною литературы (из скромности я исключил из него многочисленные указания на мои собственные работы) дается в разделе «Библиографомания», помещенном в конце книги.

Цитаты из сочинений графа Дмитрия Ивановича Хвостова и Александра Сергеевича Пушкина приводятся, за исключением особо оговоренных случаев, по полному собранию стихотворений первого (т. 1–7. СПб., 1824–1838) и полному собранию сочинений последнего (т. 1–16. М.; Л., 1937–1959) с указанием тома и страницы.

[7]

Из поздней редакции известного стихотворения В.В. Маяковского

– Хороши ваши стихи, скажите сами? – Чудовищны! – вдруг смело и откровенно произнес Иван. – Пишите больше! – попросил пришедший умоляюще. – Обещаю и клянусь! – торжественно произнес Иван.

Читать дальше