Дан Хили - Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства

Едва вы проникнете в эту «обитель», как навстречу к вам утиной походкой движется массивная фигура знаменитаго в гомосексуальной секте банщика Гаврила.

Гаврила — тучный мущина лет 40—45 с отталкивающим неприятным лицом и угодливым, заглядывающим вам в душу взглядом. Этот «господин» с места не постесняется предложить вам свои «услуги» или кого-нибудь другого. <...> Таврило принесет вам альбом с фотографическими карточками, где все эти гомосексуальныя Фрины и Аспазии изображены прифранченныя и накрашенныя, некоторыя даже в женских нарядах. <...> Вот вы показываете на одного из «малых сих», изображенных в альбоме, и через каких-нибудь минут 5 «оригинал» в вашем распоряжении. Тут же попутно сообщается цена 62.

Эта сатира 1908 года на «гомосексуальный мирок» отождествляет бани с легальными (гетеросексуальными) борделями царских времен 63. Предварительный показ фотокаталога мужчин — «Фрин» и «Аспазий» (традиционные прозвища женщин-проститу-ток) и их представление как фемининных — скорее преувеличение с целью рассмешить читателя, нежели часть реального механизма привлечения клиента. При всем том дневник М. А. Кузмина фиксирует очень похожую сцену (описывается событие декабря 1905 года):

Вечером я задумал ехать в баню, просто для стиля, для удовольствия, для чистоты <...>. Пускавший меня, узнав, что мне нужно банщика, простыню и мыло, медля уходить, спросил: «Может, банщицу хорошенькую потребуется?» — «Нет, нет». — «А то можно...» Я не знаю, что мною руководствовало в дальнейшем, т. к. я не был даже возбужден... «Нет, пошлите банщика». — «Так я вам банщика хорошенького пришлю», — говорит тот, смотря как-то в упор. «Да, пожалуйста, хорошего», — сказал я растерянно, куда-то валясь под гору. «Может, вам помоложе нужно?» — понизив голос промолвил говорящий. «Я еще не знаю», — подумав, отвечал я. «Слушаюсь» 64.

Александр (присланный к М.А. Кузмину молодой мужчина) «начал мыть совсем уже недвусмысленно». «Моя, он становился слишком близко и вообще вел себя, далеко не стесняясь». Он сказал поэту, что тот может позволить себе удовольствие, а заплатить позднее, и намекнул, что чаевые приветствуются.

После общего приступа и лепета мы стали говорить, как воры. <...> Алекс<���андру> 22 г<���ода>, в банях 8-й год, очевидно, на меня наслали профессионала. Он уверяет, что дежурный ему просто сказал «мыть», но он был не очередной, остальные спали; что в номера просто ходят редко, что можно узнать по глазам и обхождению. И, поцел<���овав> меня на прощание, удивился, что я пожал ему руку. В первый раз покраснев, он сказал: «Благодарствуйте» и пошел меня провожать. Проходя сквозь строй теперь уже вставших банщиков, сопровождаемый Алекс<���андром>, я чув-ствов<���ал> себя не совсем ловко, будто все знают, но тем проще и внимательнее смотрел на них.

Поэт, постоянно испытывавший проблемы с деньгами, пришел вновь в январе 1906 года и оплатил свой долг. М.А. Куз-мин каким-то образом нашел средства, чтобы регулярно посещать Александра весной 1906 года 65. Примерно в то же время дядя императора Николая II великий князь Константин Константинович (1858—1915) мучительно делился в своем дневнике впечатлениями о половых встречах с петербургскими банщиками, с готовностью откликавшимися на его просьбы 66.

Эти краткие сведения говорят о том, что мужская секс-работа становилась всё более и более коммерциализированной. Отсутствие упоминаний об артели банщиков, складывавших заработок от «содомии» в общую кассу, заставляет предположить, что такие люди, как Гаврила или настойчивый банщик-распорядитель, о котором писал М.А. Кузмин, работали, скорее, как хозяева легальных борделей, в которых было принято заключать финансовые соглашения с женщинами-проститутка-ми 67. Юноши, продававшие секс, и сводники, подыскивавшие им клиентов, содействовали занятию «содомией», о чем еще за полвека до того рассказывали банщики. Частое упоминание бань с отдельными номерами свидетельствует о том, что возможность уединения способствовала как платным сексуальным встречам, так и свиданиям «ради удовольствия». Речь идет о последних годах царизма.

О судьбе взаимной мужской сексуальности в банях после 1917 года трудно сказать что-либо определенное. Гомосексуальная субкультура царского времени зависела от доступности закрытых пространств, таких как бани и отдельные кабинеты в ресторанах 68. Советская власть возвела новые преграды на пути к этим пространствам. Даже во времена ограниченного капитализма новой экономической политики (1921—1928 гг.), когда рестораны и бани сдавались в аренду частным лицам, должностные лица, прекрасно осведомленные о половом беспределе в подобных заведениях, следили за соблюдением порядка 69. Комнаты в гостиницах, по крайней мере номинально, предназначались приезжим, и даже гетеросексуальные пары сталкивались с трудностями при попытках снять их для секса 70. После 1917 года информация об организованной мужской проституции в банях отсутствует 71, но отдельные лица продолжали завязывать знакомства и иметь добровольный или платный секс прямо в банях или после встречи там. В 1927 году вор, с шестнадцати лет вступавший в секс исключительно с мальчиками, сказал психиатру, что предпочитает находить партнеров среди приятелей-беспри-зорных. Он «предварительно мыл их в бане и в номере совершал половой акт» 72. Этот мужчина-проститут Т.П. сообщил врачу, что «знакомился где угодно, часто в банях, где дело начиналось с просьбы потереть спину, а там уже “чувствуешь друг друга”». Психиатр отмечал, что Т.П. был арестован в Москве за воровство в 1926 году. «Эту кражу Т.П. объяснил местью — познакомился в бане, несколько раз имел близость, получал разные обещания устроить на службу и т. п., затем всё это оказалось неверно: “использовал и бросил”» 73.