Норберт Винер - Корпорация «Бог и голем»

На сем я завершаю серию очерков, объединенных общей темой творческой активности, от Бога до машины, и написанных под одним углом зрения. Машина, как я уже сказал, есть современный аналог голема, творения пражского рабби Лева. Поскольку я настаивал на рассмотрении вопросов творческой активности в единстве, без разделения на очерки, посвященные Богу, человеку и машине, мне не кажется, что я нарушил пределы общепринятой авторской свободы, назвав эту книгу

«Корпорация „Бог и голем“»

Gabor, D. Electronic Inventions and Their Impact on Civilization. // Inaugural Lecture, March 3, 1959, Imperial College of Science and Technology, University of London, England.

Jacobs W. W. The Monkey’s Paw // The Lady of the Barge. Dodd, Mead, and Company. London. 1915. / Рус. пер.: Джейкобс У. Обезьянья лапка. // Шедевры английского готического рассказа.

Т. 1. М.: Слово, 1994. С. 425–442.

Samuel A. L. Some Studies in Machine Learning, Using the Game of Checkers. //IBM Journal of Research and Development, vol. 3, 210–229 (July, 1959).

Wiener N. Cybernetics or Control and Communication ii\ the Animal and the Machine. The Technology Press and John Wiley & Sons, Inc., New York, 1948. / Рус. пер.: Винер H. Кибернетика или управление и связь в животном и машине. М.: Советское радио, 1958.

Wiener N. The Human Use of human Beings; Cybernetics and Society. Houghton Mifflin Company, Boston, 1950.

Занятный орган — человеческий мозг. Он управляет всеми ощущениями тела, а сам является совершенно нечувствительным, даже если резать его ножом. Можно умереть от легкого сотрясения, а можно пережить пробитый ломом череп без последствий, отделавшись разве что испорченным настроением. Нынче стало модно совать в мозг иголки и электроды в качестве метода врачевания разного рода депрессивных расстройств. Дурное это дело, совсем я его не одобряю. Подобные эксперименты порой заканчиваются сумасшествием пациента и почти всегда имеют непредсказуемое воздействие на его характер и способность принимать взвешенные решения.

К примеру, был в Чикаго один малый, занимался продажами в страховой компании и добился на этом поприще немалых успехов, да вот беда, временами у него бывали такие приступы депрессии, что коллеги всерьез гадали, в дверь он выйдет в конце рабочего дня или в окно. Руководство умоляло его пойти на операцию. И наконец он согласился. После удаления небольшого фрагмента префронтальной коры талантливый продажник стал продажником гениальным. В компании он побил все рекорды за время ее существования, и в знак признательности его сделали вице-президентом. Не учли одного — человек с префронтальной лоботомией в анамнезе, как правило, не силен в игре в наперстки. Едва обсуждаемый субъект перешел со знакомого ему поля продаж в мир крупных финансов, коллапс случился и с ним, и с вверенной ему компанией. Нет уж, лично я никому не позволю ковыряться в тонкой механике моей головы.

И тут мне как раз вспоминается произошедший на днях случай. Я принадлежу к небольшому кружку ученых, который имеет обыкновение раз в месяц собираться в закрытом кабинете маленького ресторанчика. Официальным поводом для встречи всегда является какая-нибудь научная публикация, но истинная причина кроется в том, что мы просто очень любим поболтать о самых разных вещах и предаемся этому занятию со всей разнузданностью. Педантам с тонкой нервной организацией на наших собраниях не место: высмеиваем друг дружку мы подчас беспощадно, а кому не нравится — так мы никого не держим. Сам я представляю собой нечто среднее между инженером и математиком, но большая часть моих товарищей подвизаются в медицине. А уж когда медики собираются кучей и начинают разглагольствовать на профессиональные темы… горе бедным нашим официанткам! Не стану утверждать, что свет электрических ламп становится синим, а в воздухе пахнет серой, но общую идею вы, думаю, уловили.

Доктор Уотерман среди нас пользуется большим уважением. Хотя он возглавляет государственную психиатрическую больницу, с виду его можно принять за процветающего владельца гастрономической лавки. Добродушный, толстый, приземистый, с усами как у моржа и ни намека на тщеславие. Обычно он приводит с собой какое-нибудь недоразумение — в этот раз его сопровождал высокий желтушный тип; имени его я не запомнил. У меня сложилось впечатление, что этот человек тоже из медицинских кругов, однако в его манере держаться чувствовалась некоторая скованность — такую иной раз можно наблюдать у геологов или инженеров, проведших долгое время вдали от цивилизации, где-нибудь в горах Кореи или в джунглях Борнео. В ней смешиваются неловкость от потери привычки находиться в человеческом обществе, излишняя застенчивость и гипертрофированная самокритичность. В самом деле, многим из этих ребят в первозданной глуши приходилось делать такие вещи, которые человеку цивилизованному трудно себе простить.