Бет Шапиро: Наука воскрешения видов. Как клонировать мамонта

На это опасение я отвечаю подчеркнутым «может быть». Определенно, прежде чем давать старт проекту возрождения вымершего вида, следует тщательно оценить его возможное воздействие на окружающую среду. Если считать, что кандидатом на возрождение будет животное, то оценка должна включать анализ того, чем этот вид будет питаться и в каких объемах, с какими видами он будет соперничать за ресурсы, где и когда будет спать, каким образом и как далеко будет передвигаться, какие животные будут его есть и каковы будут последствия его поедания, будет ли он выступать в роли переносчика заболеваний, а также какое влияние он окажет на круговорот питательных веществ, опыление, микробное сообщество и т. д. Независимо от того, насколько тщательной и осторожной будет эта оценка, непредвиденные взаимодействия между видами и непредвиденные последствия для экосистемы также могут иметь место. Это неизбежно. Когда вид вымирает, экосистема, частью которой он являлся, начинает эволюционировать, приспосабливаясь к его отсутствию. В нее приходят новые виды, иногда даже инвазивные. Реинтродукция вымершего вида может плохо повлиять на существующую внутри экосистемы динамику, но заявлять, что она «разрушится», – это перебор. Да, интродукция видов изменяет экосистемы – часто в этом и состоит смысл интродукции. В связи с этим при оценке риска должно учитываться не то, изменится ли экосистема (а она изменится), а то, как она изменится, как это повлияет на другие виды и будет ли вид безопасным для этой экосистемы.

После такой оценки, вероятно, выяснится, что некоторые виды плохо подходят для возрождения. Некоторые виды будут приносить слишком много разрушений, чтобы они смогли вписаться в рамки современного мира, управляемого людьми: представьте себе шестнадцатифутовых короткомордых медведей, бродящих по центру Лос-Анджелеса. Некоторым видам попросту окажется негде жить: китайского речного дельфина нельзя будет вернуть в его природную среду обитания, пока качество воды в реке Янцзы не улучшится кардинальным образом. Некоторым видам может понадобиться более длительная финансовая поддержка, чем мы в силах им обеспечить. О поведении и воздействии на экологию некоторых видов известно так мало, что риски экологической катастрофы будут сильно перевешивать преимущества их возвращения в экосистему.

Если реинтродукция вида действительно будет иметь катастрофические последствия, мы сможем просто убрать этот вид из экосистемы, используя любые методы, которые для этого потребуются. Разумеется, повторное истребление – крайняя мера, но навыками, которые для нее требуются, мы, как известно, уже владеем. Конечно, это может оказаться не так просто. После того как организм окажется на воле, он начнет воздействовать на экосистему, в которую его интродуцировали. Вряд ли все согласятся с тем, что эти изменения идут ей на пользу или вообще находятся в рамках допустимого. Решение о том, нужно ли изъять этот вид, должно принимать общество в целом, и это решение не будет легким.

Рассмотрим пример бобров в Великобритании. Бобры в прошлом вымерли на территории Соединенного Королевства, но с недавних пор все изменилось. Британцы истребили бобров около 400 лет назад: они высоко ценили бобровый мех и их железы, используемые в медицине, но самих бобров терпеть не могли. Бобры приносят разрушения: они валят деревья и строят из них плотины, вызывая разливы рек и ручьев. Хорошими бобрами были мертвые бобры, по крайней мере, для британцев XVI века, и вскоре популяция исчезла. Затем, в 2006 году, бобров обнаружили на берегах реки Тей в Шотландии. В начале 2014 года семью диких бобров видели резвящимися в реке Оттер, что в графстве Девон, на юго-востоке Англии. Считается, что обе эти популяции образовались вследствие умышленного незаконного выпуска в дикую природу бобров из частных владений.

Люди, проживающие неподалеку от рек Тей и Оттер, сильно расходятся во мнениях относительно бобров. Одни местные жители быстро заметили положительные изменения в окружающей среде после возвращения бобров. Например, плотины, построенные бобрами вдоль рек, способствовали появлению новой среды обитания для лягушек, которые мечут икру в образовавшихся мелких прудах с медленным течением. Эти лягушки и их икра в свою очередь стали важным источником пищи для насекомых, птиц и рыб, которых, по словам некоторых местных жителей, стало значительно больше после возвращения бобров. Благодаря бобровым плотинам в этой местности также начали заново образовываться болотистые участки, которые, вероятно, помогут сдерживать разливы рек. Однако другие местные жители бобрам не рады. Они отмечают, что бобровые плотины блокируют миграционные пути лосося и форели и могут усилить разливы рек, а не уменьшить, что будет иметь разрушительные последствия для ферм, расположенных на берегах.