Элизабет Лофтус - Миф об утраченных воспоминаниях [Как вспомнить то, чего не было] [litres]

…дело было, когда мне едва исполнилось четыре года, так что меня можно простить за то, что я помню это происшествие только со слов матери.

Семейное предание гласит, что однажды я отправился поиграть в соседний дом, расположенный вблизи железной дороги. Примерно через час я вернулся бледный (так говорит мать) как привидение. Весь остаток дня я отказывался объяснить, почему не подождал, пока за мной придут или позвонят по телефону и почему мама моего приятеля не проводила меня, а позволила вернуться одному.

Оказалось, что мальчик, с которым я играл, попал под поезд (мой приятель играл на путях. А может быть, просто перебегал через рельсы; только много лет спустя мама рассказала мне, как они собирали части трупа в плетеную корзину). Мать так никогда и не узнала, был ли я с ним рядом, когда это случилось, произошло ли несчастье до моего ухода или уже после. Возможно, у нее были свои догадки на этот счет. Но, как я уже говорил, я этого случая не помню совсем; мне рассказали о нем через несколько лет [10] Пер. О. Э. Колесникова. .

Кинг настаивает, что не помнит, как его друга переехал поезд, но Ленор Терр считает, что его разум вытеснил страшное воспоминание. В подтверждение она заявляет, что четыре года – «это слишком много, чтобы говорить о полной амнезии из-за возрастной незрелости». Терр имеет в виду детскую амнезию – неспособность взрослых помнить события, которые происходили с ними до двух-трех лет. Поскольку Кингу было четыре, когда погиб его друг, а детская амнезия в основном заканчивается в три года, Терр настаивает, что он должен помнить хоть что-нибудь . Кроме того, продолжает она, Кинг демонстрирует несколько красноречивых симптомов, указывающих на то, что он был свидетелем этого несчастного случая: в тот день, много лет назад, он пришел домой бледный как смерть, отказывался разговаривать весь остаток дня, а сейчас, в настоящем, он постоянно заново проживает старую травму в своих полных ужаса романах, где описываются поезда, машинисты которых теряют управление, автомобили-убийцы и взрывающиеся пожарные гидранты. Она также находит доказательства в выдуманных персонажах Кинга из книг «Оно» и «Кладбище домашних животных» с их провалами в памяти и обрывочными воспоминаниями. Это, по мнению Терр, «ближе к реальному опыту автора, чем его автобиографическое заявление о полной амнезии».

Другими словами (если я правильно все это интерпретировала, поскольку я и правда слегка запуталась), несмотря на то что, по словам самого Стивена Кинга, он ничего не помнит об этом чрезвычайно травматичном событии, он, безусловно, видел, как его друга переехал поезд, поскольку у него проявляются симптомы, характерные для людей, переживших травму, и он постоянно воскрешает свои воспоминания (слишком болезненные для того, чтобы выразить их или признать) в литературных персонажах, которые сталкиваются с этой травмой вместо него.

Теория Терр казалась удивительно логичной, она все объясняла, и я никак не могла ее оспорить. Кто способен документально подтвердить, что Стивена Кинга там не было , когда погиб его друг? Пусть сам Кинг не помнит этого события, но где доказательства, что оно не случилось на его глазах? Те же аргументы можно с легкостью применить к делу Эйлин Франклин. Если Терр с полной уверенностью заявляла, что Стивен Кинг видел, как его друга переехал поезд (хотя и не помнит этого), поскольку у него есть определенные симптомы, тогда сколько всего она могла бы сказать об Эйлин Франклин, которая не только приняла ее теорию, но и попросила, чтобы Терр выступила в суде на ее стороне?

Разумеется, Терр приводила в пример Стивена Кинга, давая показания по делу Франклина. Она рассказала присяжным об одной реальной встрече: однажды ей довелось услышать разговор за соседним столиком в кофейне отеля. Мужчина объяснял, что ему необходимо убивать людей в своих книгах и фильмах, «потому что на самом деле это часть [его самого]». Тем мужчиной, конечно же, был Стивен Кинг. Терр обобщила суть истории для присутствующих на заседании: «Человек, переживший травму, никогда не перестанет так себя вести, теперь это его естественная модель поведения. И он может не осознавать, как она связана с травмой, но она существует, и человек продолжает ей следовать».

С помощью этой увлекательной истории Ленор Терр показала, что вытесненные воспоминания Эйлин Франклин, в сущности, не были чем-то из ряда вон выходящим. Поскольку Стивен Кинг все еще ничего не помнил, он не сознавал, что его повторяющаяся модель поведения была сформирована детской травмой, а вот Эйлин Франклин, которая восстановила свои травматичные воспоминания, смогла увидеть, насколько сильно они на нее повлияли. Писателя и домохозяйку объединяли трагические события из раннего детства – опыт настолько болезненный, что их разум заблокировал его, вытолкнув эти воспоминания в подсознание. В течение многих лет сохранялись только симптомы, навязчивые модели поведения, которые навсегда поставили на них клеймо с диагнозом – «переживший травму».