Константин Сонин - Когда кончится нефть и другие уроки экономики [львиная доля примечаний (сносок) отсутствует)]

Правдоподобные выводы? Несомненно. Тем не менее практика международной торговли после окончания Второй мировой войны совершенно не соответствовала предсказаниям модели Хекшера – Олина. Развитые страны торговали прежде всего друг с другом, несмотря на сильное сходство в запасах факторов производства. Интенсивно торговали и объединялись в торговые союзы такие европейские страны, между которыми вообще не было различий в начальных запасах! Кроме того, совершенно не наблюдалось противоречий между трудом и капиталом, которые, казалось бы, не могли не возникать.

Кругман нашел объяснение торговле между сходными странами, а значит, и тому факту, что рабочие не выходят на массовые демонстрации, протестуя против эксплуатации. Он взял за основу идею, которая была известна еще Адаму Смиту: чем больше компания производит, тем ниже издержки производства единицы продукции. Экономисты называют это “возрастающей отдачей от масштаба”. Если производство обладает таким свойством, совершенная конкуренция невозможна – в равновесии, то есть когда существующие компании не хотят уходить с рынка, а те, кто еще не вошел, не хотят входить, у компаний может быть положительная прибыль.

Представим себе две компании в двух разных странах, производящие два примерно одинаковых товара – таких, чтобы приобретение одного делало для потребителя бессмысленной покупку другого. Например, ноутбуки с разными характеристиками. Из-за возрастающей отдачи от масштаба любой компании выгодно расширять производство, а значит, искать новые рынки сбыта. Однако спрос на внутреннем рынке ограничен. А на внешнем преимущество имеет местный производитель: ему не нужно нести транспортные расходы, платить таможенные пошлины и тому подобное. Значит, экспортеру приходится соглашаться на меньшую маржу и меньшие прибыли – это стандартный результат, известный из базового курса микроэкономики. Но за счет укрупнения производства он так или иначе в выигрыше: себестоимость его продукции, в том числе и на внутреннем рынке, снижается. Отрасли в этой модели расширяются двумя способами: во-первых, за счет притока новых компаний, обеспечивающих расширение линейки продуктов, а во-вторых, за счет увеличения размеров компаний. Теперь двум одинаковым странам имеет смысл торговать друг с другом!

Эта модель принесла Кругману первый успех, за которым последовали еще и еще. Теоретические проблемы, естественно возникавшие в экономике международной торговли, разрешались одна за другой. Каждый раз ему удавалось придумать элегантную математическую формулировку и на ее основе построить свою модель. Поскольку над теми же парадоксами международной торговли бились сотни исследователей, каждая статья Кругмана давала толчок целым сериям статей, обобщающих и дополняющих его собственную.

Выбор Нобелевского комитета изучают не менее пристально, чем древние греки изучали ответы Дельфийского оракула. Несмотря на то что в момент объявления лауреата премии комитет публикует специальную статью, в которой описываются научные заслуги лауреата, хочется прочитать в его решении больше. Что хотел сказать Нобелевский комитет присуждением премии именно Кругману, именно в 2008 году? Выказать отношение к администрации Джорджа Буша-младшего? Кругман-колумнист критиковал не только экономическую политику американского правительства, но и чуть ли не все его действия. Или, может быть, комитет хотел вознаградить удачливого пророка, ведь Кругман уже много лет указывал в своих колонках на опасность раздувающегося пузыря на рынке недвижимости в США? По всей видимости, эти объяснения неполны: если бы пристрастия комитета так чутко следовали политическим трендам, Кругман получил бы премию еще в 2003 или 2004 году, когда он в своих колонках два раза в неделю нещадно критиковал Буша и его окружение за проводимую ими политику. “Когда же наконец в руководстве страны появятся взрослые люди?” – раз за разом спрашивал он.

Среди ученых-экономистов отношение к Джорджу Бушу или войне в Ираке было крайне негативным. Если не считать авторитетнейшего макроэкономиста Роберта Барро, экономистов, которые поддерживали эту войну, практически не было. В этом вопросе научное сообщество целиком на стороне политического публициста Кругмана. А вот мнение об экономических взглядах колумниста Кругмана более скептическое. Он слишком левый по отношению к большинству экономистов и даже по отношению к самому себе в своей научной ипостаси и слишком убежден в силе государственных органов.