Паскаль Буайе - Анатомия человеческих сообществ [Как сознание определяет наше бытие] [litres]

Итак, до появления массовых рынков судить о результатах сотрудничества по намерениям сторон было весьма эффективной стратегией. В долгосрочной перспективе обмен сулил гораздо бóльшую прибыль, если партнером двигало желание установить с нами прочные взаимовыгодные отношения. Напротив, если удавалось узнать лишь то, что партнер хочет максимизировать свою прибыль, это было сигналом, что сделки следует избегать. Кроме того, те, кто пытался обмануть вас при товарообмене, оказались бы нежелательными партнерами на охоте, на войне и в других формах совместной внеэкономической деятельности. Это также побуждало следить за мотивами людей. Современная рыночная стратегия, когда нас интересует само предложение, но не причины, почему нам его делают, в тех условиях привела бы к краху. В первобытных условиях логичной была стратегия верить, хотя бы молчаливо, в некую форму морального воздаяния. Согласно этой вере, предосудительные желания (например, максимизировать свою, и только свою, выгоду), словно яд, отравляли результаты взаимодействия. Мы и сейчас верим, что безудержный эгоистический интерес до добра не доведет.

В современных демократических государствах практически все согласны с тем, что общество должно строиться на основе справедливости, и при этом различия во взглядах на справедливость могут быть огромными. На первый взгляд, эти различия связаны с приверженностью той или иной идеологии или системе ценностей. Люди, ценящие права и правила, предпочитают равенство возможностей равенству результатов, те, кто выше всего ставит труд, придерживаются меритократических взглядов на общество, а сторонники равенства, как такового, поддерживают идею перераспределения богатств. Но когда мы пытаемся объяснить, почему те или иные убеждения или предпочтения широко распространены, было бы, конечно, неправильно ограничиваться рассмотрением их с точки зрения различных идеологий. То, что мы называем идеологиями, представляет собой совокупность убеждений, ставших популярными у некоторых групп. Если мы говорим, что люди выступают за равноправие, потому что на них влияет окружающая их эгалитарная идеология, то придется объяснить, почему эта идеология их окружает, то есть почему эгалитаризм в определенных условиях привлекателен для некоторых умов.

Возможно, есть и другое объяснение. Наша психика, по-видимому, включает весьма специфический набор систем интуитивных умозаключений, касающихся обмена. Не исключено, что эти системы сильно влияют на формирование наших сознательных представлений о справедливости, так же как и на нашу приверженность различным идеям о том, что делает общество справедливым. Как я отмечал выше, психология обмена включает несколько таких систем – например, для вынесения интуитивных суждений о том, кто чем владеет, честно ли распределяются блага, надежны ли партнеры и т. п. В современных условиях люди могут привносить интуитивные суждения в осмысление общества, основанного на рыночной экономике, и это формирует их представления о справедливости. Похоже, что от нашей интуитивной психологии обмена к концепциям массового рыночного общества ведут два главных пути.

Один из них можно проследить, распространив наши интуитивные представления о собственности и справедливом обмене на огромное количество сделок в современной экономике. Люди интуитивно точно улавливают, что при обмене легитимно и что справедливо. К примеру, мы считаем легитимным право на плоды своего труда. Даже дети считают, что тот, кто слепил змейку из пластилина, имеет столько же – и даже больше – прав взять ее себе, что и хозяин материала. Мы также считаем справедливым, что люди продают свои товары по той цене, с которой согласны покупатели. Мы интуитивно полагаем, что сделки должны быть добровольными: тот факт, что пекарь сегодня ничего не продал, не обязывает вас что-то покупать у него [393] Guzman and Munger, 2014. . Если расширить эти интуитивные представления, можно представить массовое сообщество и его сложную экономику как совокупность взаимодействий, справедливых и несправедливых, основывающихся на интуитивных критериях справедливости и собственности. Люди имеют право на собственность, которой владеют на законных основаниях или которую они сами произвели, равно как и право на то, что приобретено в ходе добровольного обмена с другими свободными людьми.