Бернар Вербер - Энциклопедия абсолютного и относительного знания

С полудня до двух часов дня для услады толп устраивались «Meridioni» – публичные казни. Режиссеры заботились об умерщвлении уголовных преступников как можно более жестокими и поражающими воображение способами. В это время разносчики продавали на трибунах еду.

Потом гладиаторские представления возобновлялись.

Вечером, когда все уже были мертвы, публика могла макать свои ломти хлеба в кровь побежденных, переполненную жизненной силой и потому слывшую афродизиаком.

Римский цирк был настолько успешным, что другие итальянские города стали спешно строить свои. Менее богатые города, не имевшие средств на львов с гор Атласа, довольствовались медведями с Альп, бедные – быками.

Проблема с умерщвлением гладиаторов медведями и быками состояла в том, что оно получалось более продолжительным: одни не имели опыта охоты на людей, другие вообще не были хищниками, а потому довольствовались только нанесением увечий и вспарыванием животов, а убивать не умели.

Любопытно, что первые христиане не осуждали цирковые увеселения и не высказывали сострадания к судьбе гладиаторов. В немногочисленных текстах с критикой этих занятий они называются просто «бесполезным развлечением».

Другое дело театр: его клеймили как нечестивое действо. Актеры обоих полов воспринимались как проститутки и не могли рассчитывать на соборование и погребение на христианских кладбищах.

Самые древние скелеты домашних кошек найдены в захоронении в Иерихоне, сохранившемся с неолита (примерно 9 тыс. лет до н. э.). Настоящее одомашнивание дикого африканского кота (« felix lybica ») египтянами произошло позже, к 2000 г. до н. э. Египтяне считали кошек воплощением Бастет, богини плодородия, исцеления, любовных услад, танца и солидарности. Умершую кошку мумифицировали и зарывали на особых кошачьих кладбищах. У древних египтян за убийство кошки полагалась смертная казнь.

Впоследствии кошек разнесли по миру финикийские и иудейские торговые суда, на которых четвероногие служили истребительницами крыс. В 1000 г. до н. э. кошки попали в Китай, где их причислили к счастливым талисманам. В Европе кошки появились в 900 г. до н. э., в Индии – в 200 г. до н. э. В Японии они очутились как дар корейского императора японскому. Кошек в каждой стране было мало, и близкородственные смешения вели к генетическим мутациям. Люди проводили селекцию на полезные для них свойства (длину и цвет шерсти, цвет глаз и т. д.), создавая местные породы: персидская, ангорская в Турции, сиамская в Таиланде.

В Средние века католическая церковь связывала кошку с колдовством, и из-за регулярного истребления кошка оказалась на грани вымирания. Собака стала считаться верным и послушным животным, а кошка, наоборот, независимым и порочным.

Во время эпидемии чумы в Европе в 1384 г. еврейские общины пострадали сравнительно меньше. Понятно, что за эпидемиями следовали убийства в гетто и масштабные погромы.

Как теперь известно, чума не так свирепствовала в еврейских кварталах, потому что там держали кошек, отпугивавших крыс.

Страшная лондонская чума 1665 г. последовала за широкой кампанией по истреблению кошек.

Официальная демонизация кошек прекратилась к 1790 г., тогда же в Европе настал конец эпидемиям чумы.

В 1960 г. Эрик Берн предлагает концепцию трансактного анализа. В своей книге «Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы» он рассуждает об инстинктивном присвоении ролей людьми, автоматически делящимися на три категории: родители, взрослые, дети, – то есть высшие, равные, низшие. Говоря с кем-то, человек «изображает» либо ребенка, либо взрослого, либо родителя.

Входя в отношения родитель/ребенок, человек попадает в систему, делящуюся на подроли: родитель-кормилец (мать) и родитель-учитель (отец). В «детской» категории есть ребенок-бунтарь, есть покорный, есть свободный. Так появляются, например, деятели искусства, жалующиеся на свою беспомощность в повседневной жизни.

Поступки родителей и поступки детей – это психологическая игра, имеющая цель усилить доминирование или выйти из-под него. В этой игре ролей три: преследователь, жертва, спаситель. Большинство конфликтов между людьми сводятся к присвоению ролей и к властным играм. Фразами вроде «тебе бы надо», «знай, что», «ты должен был» говорящий заявляет о своем доминировании, то есть о своей родительской роли. Фразами же «простите», «мне очень жаль» говорящий позиционирует себя как ребенка. Простое использование уменьшительных форм вроде «мой маленький» или «дорогой» уменьшает адресата или низводит его на детский уровень. Единственный способ установить отношения, не влекущие психологической борьбы, – это общаться на взрослом уровне, называя собеседника по имени, не вешая на него вины, не превращая в недоумка, не играя в безответственное дитя и поучающего взрослого. Вот только это воспринимается как что-то противоестественное, ибо родители часто не показывали нам нужного примера.