Бернар Вербер - Энциклопедия абсолютного и относительного знания

Окружающие скажут: он бредит, у него галлюцинации, а человек всего лишь вырвался на свободу. Можно обходиться и без химии: достаточно приказать себе допустить непостижимость мира – и начнется прямой прием «необработанной» информации от правого полушария.

Вернемся к вышеприведенному примеру: если мы стерпим свободу выражения правого полушария, то до нас дойдет первая шутка – та, что по-настоящему нас рассмешила.

В основе мазохизма лежит опасение болезненного события. Человек страшится его, не зная, когда оно произойдет и с какой интенсивностью. Мазохист – это тот, кто понял, что один из способов облегчения этого страха – самому вызвать болезненное событие. Так он по крайней мере будет знать, когда и как оно произойдет. Проблема в том, что, самостоятельно провоцируя страшное событие, мазохист обнаруживает, что наконец-то берет жизнь под контроль. Теперь он может решать, когда, как, почему и от кого он получит свои беды. Его охватывает желание все контролировать. Он провоцирует все, чего страшится, чтобы не быть застигнутым врасплох.

Чем больше мазохист сам себя мучает, тем слабее у него ощущение, что он – игрушка в руках непостижимой судьбы. Более того, он может дозировать свою силу. Он ведь знает, что другие не смогут причинить ему столько боли, сколько причинит себе он сам. Чем больше он делает больно себе, тем сильнее у него ощущение полного контроля над собственным будущим. Неудивительно, что многие руководители и власть предержащие часто бывают приверженцами таких фантазий.

Но за все приходится платить. Связывая понятия страдания с понятием контроля над собственной жизнью, мазохист расстается с понятием удовольствия. Он вынужденно становится антигедонистом. То есть он больше не помышляет об удовлетворении и ищет только новых испытаний, все более трудных.

Как утверждает социолог Филипп Пейсель, женскому характеру присущи четыре тенденции, одна из которых преобладает в любой женщине:

1. Мать.

2. Любовница.

3. Воительница.

4. Застрельщица.

Главная потребность матери – создать семью, произвести на свет и вырастить детей. Любовницы любят соблазнять и переживать бурные романы. Воительницам хочется завоевывать территории, занимать политическую позицию. Застрельщицы заточены на искусство, духовность, врачевание. Из них выйдут отличные музы, преподавательницы, врачи. В древности они были весталками.

У каждой женщины эти тенденции развиты в разной степени. Проблема возникает тогда, когда женщина не видит себя в той главной роли, которую ей навязывает общество. Если любовниц заставляют быть матерями, а застрельщиц – воительницами, то подобное противоречие часто приводит к жестокой ошибке.

У мужчин тоже различают четыре доминирующие наклонности:

1. Аграрии.

2. Кочевники.

3. Строители.

4. Воины.

В Библии кочевник Авель занимается стадами, а земледелец Каин ухаживает за нивой. Каин убивает Авеля, и Бог в наказание обрекает его на скитание по земле. Каин вынужден стать кочевником, хотя он по сути своей земледелец и делает то, для чего не создан. В этом его огромная беда и боль.

Единственное сочетание, обеспечивающее длительное супружество, – «мать/аграрий». Обоим дороги неподвижность и продолжительность. Все прочие сочетания могут быть очень страстными, но в перспективе чреваты конфликтами. Идеал истинной женщины – быть матерью и любовницей, воительницей и застрельщицей. Чтобы о ней можно было сказать, что принцесса надела царскую корону.

Идеал настоящего мужчины – быть аграрием и кочевником, строителем и воином. Чтобы о нем можно было сказать, что принц сел на царский трон. Когда встречаются настоящий царь и настоящая царица, происходит волшебство. Страсть сплетается с постоянством. Правда, так случается редко.

Семилетний Эрикссон наблюдал, как его отец загоняет в стойло теленка. Отец тянул за веревку, но теленок упирался и не хотел идти. Мальчик поднял отца на смех и услышал: «Раз ты такой умный, попробуй сам».