Ольга Сидорова - Современная литература Великобритании и контакты культур

Читатели романа Рэнкина, хоть немного знакомые со столицей Шотландии, легко узнают конкретное место действия того или иного эпизода: Новый город, где живет сам инспектор, замок, залив, холм Кэлтон Хилл, университет, библиотеку университета, парки и даже отдельные рестораны, пабы и полицейские участки. Эдинбург – о дин из красивейших городов Северной Европы, город музеев и университетов, северные Афины. Но кроме этого хорошо известного образа города, существует в тексте романа и его двойник, город‐оборотень, город темных трущоб, столица СПИДа и наркоманов – п о словам инспектора Ребуса, их в Эдинбурге больше, чем в любом другом городе Британии, и этому заявлению литературного героя веришь, как статистической сводке.

Один лишь диалог из романа:

«Я встретился с ним во время сессии на первом курсе. Это было, когда я начал интересоваться настоящим Эдинбургом». – «Настоящим?» – « Да. Не только волынщиком, который играет на крепостном валу, не улицей Роял Мейл и не памятником Скотту». – Ребус вспомнил фотографии Эдинбургского замка, сделанные Ронни. – «Я видел фотографии у Ронни на стене». – Ч арли скривился: «Ах, эти. Он хотел стать профессиональным фотографом. Делать дурацкие фотки для туристских открыток…» – « Так что ты говорил про настоящий Эдинбург?» – « Дикон Броди, – ответил Чарли, оживая снова, – …оправданные преступники, вся эта толпа. Конечно, все убрали подальше от глаз туристов. Но я подумал, черт возьми, вся эта тайная жизнь должна существовать. И я начал ходить по агентствам недвижимости… И конечно, все живо, прошлое живет в настоящем» [Rankin, p. 51–52].

Не в первый раз в прозе современного шотландского автора возникает отсылка к Дикону Броди, который, кажется, прочно отвоевал себе место среди литературных героев, маркирующих национальную идентичность.

«Мой дьявол слишком долго был заперт в клетке, он вырвался оттуда с ревом», – эту цитату из повести Р. Л. Стивенсона Рэнкин выбирает эпиграфом к роману «Кошки‐мышки» ( Hide and seek – досл. «Прячьтесь и ищите»). Hide – H yde (имя героя Стивенсона) – эта языковая игра многократно реализуется в тексте романа. В финале инспектор Ребус находит тайный притон, названный с мрачной иронией «Хайд» в честь литературного героя, а его владельцем оказывается респектабельный джентльмен, торговец недвижимостью, жертвующий значительные суммы на борьбу с наркотиками. Благостная легенда о чудесном городе сосуществует в романе с легендой о другом Эдинбурге. Дикон Броди действительно жив, поскольку он получает новое воплощение, как и его город. Образ города, таким образом, входит в шотландскую литературу и становится одной из ее особенностей.

Традиционная концепция английской литературы, сменившаяся во второй половине ХХ в. на концепцию литературы британской, все чаще рассматривается в последнее десятилетие как литература постколониализма. Многие ведущие британские писатели – выходцы из бывших колоний, они привносят в литературу новые образы, язык, взгляды. Развитие шотландской прозы идет в этом же русле. Своя история, язык, свое пространство, жанровое и стилевое разнообразие и многие другие особенности выводят ее на уровень европейской литературы.

Анджапаридзе Г. Причудливость вымысла и строгость правды // Спарк М. Избранное. М. : Радуга, 1984. С. 5–24.

Спарк М. Мисс Джин Броди в расцвете лет // Спарк М. Избранное. М. : Радуга, 1984. С. 179–278.

Bold A. Modern Scottish Literature. L. : Longman, 1983. 332 p.

Gray A. Lanark. L. : Glasgo : Paladin, 1982. 561 p.

Kemp P. Muriel Spark. L. : Paul Elek, 1974. 167 p.

Lodge D. The Art of Fiction. L. : Penguin Books, 1992. 240 p.

Rankin I. Hide and Seek. L. : Orion Books, 1999. 261 p.

Динамичное развитие шотландской литературы в конце ХХ в. – феномен, многократно привлекавший внимание критиков. То явление, которое получило в критике название «третье шотландское Возрождение», представляет собой бурный всплеск в развитии литературного процесса, творимый многими писателями, произведения которых получили широкое международное признание, таких как А. Грей, Дж. Келман, И. Уэлш, Д. Маклин, А. Уорнер, И. Бэнкс, И. Рэнкин, А. Л. Кеннеди. Каждый из них стоит на собственных эстетических позициях, работает в разных жанрах, но общими стимулами их творчества стали осознание значимости шотландской культуры и переосмысление ее роли в современном мире.

Глазго как город литературы появился в творчестве современных шотландских писателей в 1980‐е гг. Это относится прежде всего к творчеству Аласдера Грея и Джеймса Келмана ( James Kelman ), которые, по общему мнению, являются лидерами нового направления современной шотландской литературы. Так, Д. Бёнке пишет: «Творчество Джеймса Келмана важно прежде всего… в связи с тем положением, которое он занимает в современной шотландской литературе. Аласдер Грей однажды назвал его “наследным принцем шотландского авангарда”, тогда как сам А. Грей по праву считается его лидером. Имена двух писателей сейчас стали практически синонимами нового возрождения шотландской литературы начиная с 1980‐х годов» [Bohnke, p. 15]. Оговоримся, что широко используемый термин «новое, или третье шотландское Возрождение» подвергается активной критике со стороны Дж. Келмана: в интервью журналу «Современная литература» он заявил, что данный термин является «полной ерундой» ( just junk ), поскольку демонстрирует незнание традиций шотландской литературы и неверие в нее, ее отрицание (op. cit.: [Toremans, p. 567]). С другой стороны, в том же интервью А. Грей говорит, что до 1980‐х гг. «для остальных жителей Британии Шотландия находилась вне зоны художественной литературы», то есть существуют основания полагать, что данный термин следует понимать не только в литературном, но и в социокультурном смысле [Ibid., p. 573].